Книга Конец цепи - Фредрик Т. Олссон

И Жанин огляделась. Не увидела их.

– Блокнот, – сказал он снова. – Пожалуйста, дай мне новый!

Он протянул руку и призывно пошевелил пальцами, словно благодаря этому стопка бумаг могла каким-то чудесным образом материализоваться из воздуха, но, даже зная, что это вряд ли поможет, он все равно не сводил со стены взгляд.

Где-то там находился ответ, насколько он знал. Среди всех рядов и последовательностей, которые пока еще не значили ничего для него. Но они с таким же успехом могли внезапно поменять форму и проявиться в каком-то новом виде из всего хаоса и обрести смысл. Подобное случалось раньше. И если он когда-либо надеялся, что это произойдет снова, то как раз сейчас.

В конце концов Жанин нашла оставшиеся блокноты и, достав один из них из пластиковой упаковки, где они лежали, передала ему прямо в руку. Процесс возобновился, и она читали цифры, а он заполнял ими листы и развешивал их на стене.

И уже успел прилично опустошить новый блокнот, когда понял, что наслаждается происходящим.

Именно это он особенно любил. Пребывать среди непонятного ему беспорядка, прекрасно зная, что справится. Находиться там, где он мог использовать свое логическое мышление, заставлять себя забыть все прежние знания, искать то, чей вид был неизвестен ему самому, но что он никогда не пропустил бы, стоило ему увидеть это.

Крошечную деталь, которая могла принимать любые обличья.

И она должна была находиться где-то там среди всех цифр, и пряталась в целостности, которую ему требовалось найти, и он заставлял себя отступить назад в своих мыслях и пробовать все сначала…

А потом внезапно остановился.

Деталь в целостности.

Просто крошечная, не имеющая никакого значения, незаметная на фоне всего остального.

Ничего себе.

Это была просто мысль, смутная и абстрактная.

И он покачал головой.

Этого не могло быть.

Хотя почему нет?

Он замер на мгновение.

Попятился.

Окинул стену взглядом.

Потом перевел его на блокнот, который Жанин дала ему, новый, со всеми пустыми листами, и понял, что все обстояло именно так. Разве не об этом постоянно шла речь? Чтобы сделать шаг назад, увидеть все в совокупности? Разве он сам не говорил так себе множество раз? Не слышал то же самое, произнесенное другими? Целостность?

И, посмотрев на Жанин снова, он понял, что не может сдержать смех. И расхохотался. Громко и неудержимо, впервые за неизвестно сколько лет.

Казалось, он несколько недель пытался открыть консервную банку и сейчас, перевернув ее в первый раз, увидел другую сторону и обнаружил там надпись «открывать здесь», и тогда стало само собой разумеющимся, естественным, что она должна открываться именно там.

Это было как раз то ощущение, которого он с нетерпением ждал. Его он искал, когда стоял у стены у себя в рабочей комнате в замке, и сейчас, когда оно появилось, оказалось, что он забыл его, и оно стало для него сюрпризом и принесло ему облегчение, и радость, и даже счастье тоже, и все одновременно.

Жанин посмотрела на него:

– Что с тобой?

Он по-прежнему стоял, повернувшись к стене, но не смотрел на нее больше, закрыл глаза и дышал медленно и глубоко, словно постиг некую великую истину наконец, обрел душевное спокойствие.

Она никогда не видела его таким. И это испугало ее.

Казалось, он понял и принял то, что должно случиться, как будто борьба закончилась, и он увидел логику в происходящем и избавился от всяких сомнений.

Словно он был готов неизбежному.

Нет, словно он получал от него наслаждение.

– Вильям? – спросила она со страхом в голосе, который старательно пыталась замаскировать. Напряглась. Взяла себя в руки. – Вильям?

Сейчас он повернулся к ней. Открыл глаза.

– Это конец? – спросила она. – Так?

Скорее констатировала факт, но в ее тоне прятался вопрос, не потому что ее одолевало любопытство, просто она страстно желала услышать «нет» в ответ.

– Конец, не так ли?

Он посмотрел на нее.

Хотел объяснить, но не знал как.

Единственные слова, которые он услышал в собственном исполнении, были:

– Мне наплевать, если вы будете считать меня тщеславным. Но я ужасно обижусь, если вы не назовете его Вильямом.

Он уже находился на пути из комнаты, когда Жанин поняла, что это означало.

56

Франкен все еще чувствовал запах Атлантики, когда вскарабкался вверх по шаткой лестнице мимо ревущих реактивных двигателей, вступил в проход между светло-коричневыми кожаными креслами и расположился в одном из них.

В каком-то смысле это был далеко не идеальный вариант.

Один из судовых вертолетов доставил их с авианосца на португальскую базу НАТО, где временно базировался их собственный самолет, и с каждой поездкой, которую они совершали, с каждой новой посадкой и с каждым новым человеком, с кем им приходилось встречаться, увеличивалась опасность заражения, и тем самым ставился под угрозу весь проект.

«Однако, по крайней мере, я предпочитаю летать», – подумал он.

Таким образом, он мог несколько часов отдохнуть от чертова судна.

И, почувствовав, что самолет выкатывается на взлетную полосу, генерал закрыл глаза и попытался понять, что ждет его впереди.

Куда подевался Коннорс.

Вертолет.

Выполнил ли он его приказ.

Он откинулся на спинку кресла и начал считал про себя.

Всего через несколько часов ему предстояло оказаться на месте в замке.

Тогда он должен был все узнать.

57

От первого удара по стеклу оно растрескалось и сейчас напоминало гигантскую белую паутину.

Тем все и ограничилось.

И она как бы висела перед ними, неподвижно и не падая, миллионы крошечных осколков, которые продолжали держаться вместе, чехарда трещин, словно окно было картой города, где все дороги сходились в центре, и он находился именно там, куда попала лопата.

Вильям держал ее в руках.

И он замахнулся снова.

Никому из них не нравилось это, никто не хотел портить чью-то собственность, но они не придумали лучшего способа, и вообще, в случае успеха, разве это не стоило бы того?

Стекло было снабжено защитной пленкой, и понадобился не один удар, прежде чем им удалось пробить в нем дыру, но в конце концов они сделали это и расширили ее настолько, что смогли проникнуть внутрь.