Книга Уроки милосердия - Джоди Пиколт

Да, я убила человека. А это означает, что мы стоили друг друга. Я бы с радостью гнила рядом с Алексом в камере, если бы могла оставаться рядом с ним.

Через окошко темницы я видела Алекса. Он сидел с закрытыми глазами, опираясь спиной о стену. От него только кожа да кости остались, после месяца ежедневных пыток он совсем истощал. Казалось, его мучители играют в своеобразную игру: когда же организм Алекса откажет? Но игры окончились, он должен был умереть.

Когда он услышал мои шаги, то встал. Я видела, каких усилий ему это стоило.

— Ты пришла, — выдохнул он, сплетая свои пальцы с моими через решетку.

— Получила твое послание.

— Я отправил его две недели назад. А до этого еще две недели приманивал птицу к подоконнику.

— Прости, — извинилась я.

Поломанные, покрытые шрамами руки Алекса крепко обняли меня.

— Пожалуйста, — шепнул он. — Выполни одну мою просьбу.

— Проси, что хочешь, — пообещала я.

— Убей меня.

Я глубоко вздохнула.

— Алекс, — сказала я…

Сейдж

Если бы мне еще месяц назад кто-то сказал, что я буду выполнять роль тайного агента ФБР, я бы рассмеялась ему в лицо.

С другой стороны, если бы мне сказали, что я влюблюсь в другого мужчину — не в Адама — я бы ответила, что собеседник сошел с ума. Лео без напоминания каждый раз просит соевое молоко, когда мы заказываем кофе. Открывает в душе воду, перед тем как выйти из ванной, чтобы вода была теплой, когда туда войду я. Он придерживает для меня дверь и не трогается с места, пока не удостоверится, что я пристегнута ремнем безопасности. Иногда у него бывает такое выражение лица, будто он все не может поверить, как ему повезло. Не знаю, кого он видит, когда смотрит на меня, но я хочу быть этой девушкой.

А мои шрамы? Я до сих пор вижу их, когда смотрюсь в зеркало. Но первое, что бросается в глаза, — это улыбка.

Я нервничаю перед записью разговора с Джозефом. Наконец после трех дней ожидания это должно случиться. Во-первых, мои сестры должны были закончить шиву. Во-вторых, Лео должен был получить разрешение на использование электронных средств прослушивания для проведения уголовной полицией Министерства юстиции спецоперации. В-третьих, Джозефа должны были выписать из больницы.

Именно я должна привезти его домой. А потом, надеюсь, я смогу заставить его признаться в убийстве Дары.

Лео руководил операцией из моего дома. После первой ночи, проведенной в гостинице, мы решили, что он из «Марриотт» переедет ко мне. Хотя я и готова была отразить нападки сестер, но мне даже не пришлось этого делать. Уже через десять минут Лео очаровал Пеппер и Саффрон рассказом о том, как одному известному автору триллеров удалось тайно добыть несколько страниц секретных материалов, а потом полностью отойти от реальности, чтобы создать бестселлер, который, хотя и изобилует неточностями, взлетел в верхние строки рейтинга «Нью-Йорк таймс».

— Я так и знала! — воскликнула Саффрон. — Мы читали его в нашем читательском клубе. Я как чувствовала, что быть не может, чтобы русский шпион с фальшивыми верительными грамотами просочился в Министерство юстиции!

— Откровенно говоря, это не самый большой ляп. А главный герой, тот, у которого целый шкаф костюмов «Армани»… Не может такого быть. Никогда! Только не на зарплату госслужащего, — сказал Лео.

Конечно, я не могла бы объяснить присутствие Лео — и присутствие Евы, если уж быть точной, — не рассказав сестрам о Джозефе. Удивительно, но ставки мои резко повышаются.

— Поверить не могу, что ты охотишься за нацистами, — сказала вчера Саффрон за нашим последним совместным ужином: завтра утром мои сестры уезжают в аэропорт и возвращаются к своим семьям. — Моя младшая сестра…

— Я, если честно, не охочусь за ними, — поправляю я. — Просто один свалился мне прямо на голову.

По совету Лео я дважды звонила Джозефу и, объясняя свое отсутствие, сказала правду: скоропостижно умерла близкая родственница, нужно было уладить семейные дела. Сообщила, что Ева по нему скучает; спросила, что говорят врачи о состоянии его здоровья, и пообещала уладить вопросы с выпиской.

— И тем не менее, — стоит на своем Пеппер, — мама с папой были бы счастливы. Особенно если вспомнить скандал, который ты закатила по поводу обряда бат-мицва.

— Тут дело не в религии, — попыталась я объяснить. — Дело в справедливости.

— Одно не исключает другого, — любезно добавляет Лео. И сразу же переводит разговор с обсуждения моей персоны на результаты последних выборов.

Необычная роскошь — знать, что кто-то готов тебя поддержать. В отличие от Адама, которого я перед всеми защищала, Лео без всяких усилий защищает меня. Он знает, что может меня расстроить, еще до того, как это происходит, и, словно супергерой, отводит мчащийся навстречу поезд, пока не произошла катастрофа.

Сегодня утром, когда Пеппер и Саффрон уезжали, я приготовила им в дорогу коробку шоколадных круассанов. Сестры целуют Лео на прощание, и я провожаю их до взятой напрокат машины. Пеппер крепко меня обнимает.

— Сейдж, не упусти этого нациста. Хочу узнать, чем все закончится. Ты мне позвонишь?

Насколько я помню, сестра впервые просит меня позвонить, а не высказывает критические замечания.

— Обязательно, — обещаю я.

Когда я возвращаюсь, Лео как раз закончил говорить по телефону.

— Мы можем взять машину по дороге в больницу. Потом, пока ты будешь забирать Джозефа… Сейдж, что с тобой?

— Начнем с того, что я не привыкла ладить с сестрами.

— Ты делаешь из них Сциллу и Харибду, — смеется Лео. — Они просто обыкновенные мамочки.

— Тебе легко говорить. Ты их очаровал.

— Я слышал, что умею очаровывать женщин семьи Зингер.

— Прекрасно, — отвечаю я. — В таком случае воспользуйся своей магией и загипнотизируй меня, чтобы я не провалила дело.

Он обходит стол, разминает мне плечи.

— Ты ничего не провалишь. Хочешь, еще раз все повторим?

Я киваю.

Мы раз пять репетировали эту беседу, несколько раз с использованием записывающей аппаратуры, чтобы удостовериться, что все работает. Лео играет роль Джозефа. Иногда он закрывается и молчит. Я говорю, что начинаю бояться, что если скрепя сердце соглашусь его убить, то мне нужно думать о каком-то конкретном совершенном им преступлении, а не о геноциде вообще. Что мне необходимо видеть лицо и слышать имя одной из его жертв. Пока в каждом сценарии я заставляю его признаться.

С другой стороны, Лео не Джозеф.