Книга Гавайи: Миссионеры - Джеймс Миченер

– А каким вам видится будущее Гавайев? – нетерпеливо перебил рассказчика Хоксуорт.

– Когда произойдет все то, о чем я сейчас говорил, капитан, Америка, повинуясь естественному импульсу, совершит прыжок через Тихий океан и примет в свои объятия Гавайи. Это обязательно произойдет! Это должно произойти!

– Вы хотите сказать, что Америка объявит войну Гавайской монархии? – не отступал Хоксуорт, незаметно для себя подвинув руки к краю стола.

– Нет! Никогда! – в запале выкрикнул Михей, увлеченный своими же мечтами. – Америка никогда не возьмется за оружие, чтобы расширить свои владения. Если эта горячка касательно золота будет и впредь привлекать в Калифорнию такое большое количество людей, и при условии, что Гавайи будут процветать, как это должно случиться, оба народа, естественно, поймут, что их интересы… – Здесь он в смущении замолчал, потому что почувствовал: если капитан Хоксуорт соглашается с его доводами, то миссис Хоксуорт отнюдь не так жизнерадостно воспринимает эти прогнозы. Тогда Михей сказал: Простите меня, мэм. Я взял на себя смелость пред положить, что так будут думать и сами гавайцы в тот момент.

К его великому облегчению, Ноелани заметила:

– Вам не нужно извиняться, Михей. Вполне очевидно, что рано или поздно Гавайи станут жертвой американцев, – добавила она, – потому что мы – очень маленькая и слабая страна.

– Мэм, – взволнованно подхватил молодой священник, – я хочу убедить вас в том, что американцы не допустят никакого кровопролития!

– Нас уже убедили в том, – спокойно ответила Ноелани, – что кровопролитие в скором времени начнется внутри вашей собственной страны, и причиной тому – рабство.

– Война? В Америке? – изумился юноша. – Никогда! И никогда мы не станем объявлять войну Гавайям. Это так же невозможно.

– Молодой человек, – вмешался капитан, увлеченный спором, – мой корабль отплывает в Гонолулу завтра утром. И мне было бы очень приятно, если бы вы составили нам компанию. – Затем он добавил то, что, по его расчетам, должно было растопить сердце любого священника. – В качестве почетного гостя.

Михей, инстинктивно чувствовавший, что ему не нужно завязывать тесного знакомства с фамильным врагом, начал колебаться, но в этот самый момент, к удовольствию капитана и окончательному смущению самого священника, Малама положила свою руку на ладонь юноши и воскликнула:

– Прошу вас, поедемте с нами! Михей вспыхнул и, запинаясь, выдавил:

– Я хотел поближе познакомиться с Сан-Франциско и планировал задержаться здесь ещё на несколько дней.

– Ну, ждать мы не будем! – категорично заявил Хоксуорт, все так же играя роль старого испытанного друга. – Мы делаем хорошие деньги, поставляя провизию из Лахайны на золотые прииски, и каждый день задержки стоит мне целого состояния.

Вы сможете посмотреть Сан-Франциско и в другой раз, – заманчиво предложила Малама, и когда Михей за глянул в её бездонные глаза, он почувствовал, как логика покид– ает его. И хотя он совершил поход в три тысячи миль, чтобы познакомиться с феноменом запада, в этот момент юноша еле слышно произнес:

Я немедленно перевезу свои вещи на борт корабля, даже несмотря на то, что сегодня воскресенье.

* * *

На борту "Карфагенянина" Михей не беседовал с капитаном Хоксуортом об Америке или о Гавайях с его супругой. Вместо этого он по пятам следовал за Маламой, куда бы она ни направлялась. Вместе с ней он наблюдал за звездами, следил за игрой дельфинов и рассматривал причудливые облака. В первые дни на палубе было достаточно холодно, и девушка надевала орегонскую доху с меховым капюшоном. При этом мех приятно обрамлял её лицо, и однажды, когда ветер начал раздувать ворсинки капюшона, заслоняя глаза Маламы, Михей почувствовал, как ему инстинктивно хочется поднять руку и разгладить мех. По чистой случайности в этот момент девушка нагнулась и коснулась щекой его пальцев. Юноша сразу же ощутил мягкость её кожи, а потом позволил себе даже пропустить ладонь за шею Маламы, притягивая к своему лицу её губы. Впервые в жизни Михей поцеловал девушку, и в ту минуту ему показалось, что целое семейство дельфинов ударилась в борт корабля. В изумлении он отпрянул, а высокая островитянка рассмеялась и стала поддразнивать молодого священника:

– Теперь я знаю, что вам никогда раньше не приходилось целовать девушек, преподобный Хейл.

– Никогда, – подтвердил Михей.

– И вам это понравилось?

Это самое замечательное, что можно делать во время звездной ночи на борту корабля, – медленно произнес юноша и теперь уже обнял Маламу по-настоящему.

Рафер Хоксуорт, который сам запланировал все эти события, с удовлетворением наблюдал за тем, как юный Михей все больше увлекается Маламой. Тем не менее, он продолжал испытывать весьма противоречивые чувства по отношению к молодому человеку. Он презирал его и хотел сделать ему больно, причем мучительно больно. И в то же время он не мог не замечать, как сильно напоминает этот юноша Иерушу Бромли. Когда за обедом священник снова заговорил о судьбе Америки, причем со знанием дела, Хоксуорту стало приятно. Он мог бы даже гордиться Михеем. На седьмой день путешествия капитан неожиданно обратился к своей супруге со следующими словами:

– Клянусь всем святым, Ноелани, что если этот парень за хочет жениться на Маламе, я отвечу ему: "Валяй!" Он может быть очень полезен для нашей семьи.

– Не надо снова связываться с семейством Хейлов, – умоляюще попросила его жена. – Кроме того, зачем тебе понадобился в нашей семье священник?

– Ну, этот долго в церкви не продержится, – уверенно предсказал Хоксуорт. – Слишком уж он энергичный и предприимчивый.

В тот же день он позвал дочь в свою каюту-библиотеку и спросил её напрямик:

– Малама, ты, как я понял, собираешься выйти замуж за юного Хейла?

– Думаю, что да, – ответила девушка.

– Благословляю тебя, – улыбнулся капитан.

Однако чуть позже, когда она привела в каюту своего дрожащего поклонника, который должен был официально просить её руки, Хоксуорт подверг молодого человека унизительному допросу. Основной темой оказались деньги и тот факт, что священник никогда не сможет заработать столько, чтобы полностью удовлетворить все запросы капитанской дочери, которая имеет изысканный вкус. После пятнадцатиминутной пытки Михей, который занимался боксом в Йеле и успел немало потрудиться в обозе, пока пересекал прерии, потерял терпение и заявил:

– Капитан Хоксуорт, я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать ваши оскорбления. У священника тоже может быть хорошая жизнь, и я более не намерен соглашаться с вашими доводами.

Он повернулся и гордо удалился, и следующие три дня обедал вместе с командой. Когда же Малама, вся в слезах, наконец, отыскала его, молодой человек заявил, не теряя при этом собственного достоинства:

– Я сяду с вами за стол лишь тогда, когда капитан этого судна лично принесет мне свои извинения.