Книга Жертва - Гарольд Карлтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я… — она прикусила губу. — Здесь Санти, — выпалила она.
— Я хочу лечь с тобой, мам, — захныкал Марк.
— Не валяй дурака, Марк! Отправляйся спать. Марчелла поцеловала его в лоб.
— Он будет у нас жить? — спросил Марк.
— Поговорим об этом завтра утром. Ты меня разбудил. Иди спать!
— Что случилось? — спросил спросонок Санти.
— Ничего, — успокоила его Марчелла. — Марк немного выпил.
Теперь сон совершенно покинул Марчеллу. Злясь на себя и на Марка, она лежала без сна. Прошел час. Тело ее слишком устало от движений, но мозг безостановочно работал, вновь и вновь перебирая события. Выпитое шампанское пробудило жажду. Через пятнадцать минут она сдалась, встала с постели и накинула халат. По пути на кухню за соком заметила, что в комнате Марка свет погашен и оттуда раздается храп. «Странно, — подумала Марчелла, — он никогда не храпит во сне». На обратном пути храп показался ей громче. Она распахнула дверь и вошла в комнату Марка. Здесь она отчетливо услышала странный клокочущий звук, вылетавший из его горла при дыхании. «Может быть, у него летняя простуда?» — подумала она. Включив свет, Марчелла увидела, что Марк, полностью одетый, лежит лицом вниз на кровати. Она наклонилась снять с него ботинки, раздумывая, стоит ли его раздеть или просто накрыть одеялом. Взяв из шкафа в холле одеяло, она прикрыла им Марка. При этом Марчелла заметила пустую коробочку от таблеток снотворного и написанную от руки записку: «Я не могу жить, если не буду светом твоей жизни. Единственным светом твоей жизни!»
Марчелла перевернула сына на спину и стала хлопать по щекам. Лицо его начало приобретать землистый оттенок. Сердце Марчеллы сжалось от ужаса, она громко закричала, призывая Санти на помощь. Сглатывая слезы, она набрала номер и вызвала «скорую помощь». Затем позвонила своему врачу и оставила для него срочное сообщение. Вместе с Санти они подняли Марка и, удерживая его между собой, до приезда «скорой» ходили по комнате.
Спорые работники «скорой» уложили Марка на носилки и унесли. В машине ему промыли желудок. Марчелла и Санти следовали за «скорой» на такси. Казалось, прошли часы, прежде чем они добрались до госпиталя.
«Если ты позволишь ему умереть, я никогда больше не поверю в любовь! — молила Бога Марчелла. — Если ты сохранишь ему жизнь…»
Она сдвинула брови, стараясь найти самую большую жертву, которую могла бы принести во имя Бога. Искоса она взглянула на расстроенное лицо Санти.
«Я откажусь от своей любви, — поклялась она. — Только не дай ему умереть! О, пожалуйста, не дай ему умереть!»
Марчелла так крепко стиснула руку Санти, что он даже поморщился от боли. Что бы теперь ни произошло, она потеряет своего Санти. Если Марк выживет, ей придется сдержать клятву, данную Богу. Если Марк умрет, тогда и ее жизнь закончится, потому что от нее ничего не останется ни для Санти, ни для любого другого мужчины.
Было около пяти, когда добрый, усталый старина доктор Гринбург, их врач со времен Маленькой Италии, которому она оставалась верна, влетел в ярко освещенную приемную.
— С ним будет все в порядке, Марчелла! — кивнул он.
Обливаясь слезами, она приникла к его груди в грубом твиде. Через ее плечо доктор смущенно улыбнулся Санти.
— Ах, — вспомнила она. — Доктор Гринбург, это Санти Рока, — представила она их друг другу, вытирая глаза.
— Сейчас можно отправляться домой, — доктор успокаивающе похлопал Марчеллу по плечу. — Марк проспит весь день.
Он настоял на том, чтобы отвезти их домой в своем потрепанном автомобиле. По дороге он сказал:
— Боюсь, что придется сообщить полиции.
— Ты же не станешь рассказывать, что Марк отравился некачественными продуктами? — Лицо Марчеллы все в дорожках от слез блестело в свете уличных фонарей.
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал доктор Гринбург. — Но я же не могу нарушать закон, моя дорогая. Даже ради моей лучшей пациентки.
В половине шестого она была в постели вместе с Санти, от усталости тут же провалившись в забытье.
Проснулась она в десять, совершенно разбитая. Санти беззвучно спал рядом. Она тихонько оделась и оставила ему записку, что к ленчу вернется. Позвонив в больницу и узнав, что состояние Марка хорошее, она нашла Дональда у машины. Первое, что они сделали — это подъехали к газетному киоску и купили «Пост». Никаких сообщений. Тогда они поехали в больницу. Когда Марк очнулся — заморгав глазами и с удивленным выражением на лице, — она сидела рядом с ним.
Марчелла следила за его лицом, когда он начал припоминать все, что произошло. Они обменялись взглядом, в котором мелькнуло все значение того, что он хотел совершить, и их любовь друг к другу.
— Кто я? — спросил он, слабо сжимая ее руку. Она покачала головой, в ужасе глядя на него.
— Как ты мог решиться на такое, Марк? — спросила она.
— Кто я? — повторил он снова.
— Противный мальчишка, — ответила она. — Чудовище. — И с плачем упала на его подушку, касаясь лицом его щеки. Марк прижался к ней. «Разве она смогла бы жить, если бы ему удалось покончить с собой? — спрашивала она себя. — Ты никогда не сможешь понять, — мысленно разговаривала она с Санти. — Даже если нужно понять существо, которое ты любишь больше всего на свете, плоть от плоти твоей».
Расставшись с Марком, она заехала на рынок, чтобы купить что-нибудь к ленчу. Вернувшись домой, она обнаружила записку от Санти, что ушел прогуляться в Центральный парк. Она выскочила на балкон, пытаясь разглядеть, не мелькнет ли его элегантная фигура среди деревьев. Но тут зазвонил телефон, и Марк заявил, что желает выписаться из больницы и вернуться домой.
— Доктор только что осмотрел меня и сказал, что все в порядке, — объяснил он ей. — Я гораздо скорее выздоровлю в своей собственной кровати…
Она отправила за ним Дональда на машине, разрываясь между желанием дождаться его дома и отправиться на поиски Санти. Ей становилось невыносимо тяжело при мысли, что она вновь увидит вместе Марка и Санти, которые будут смотреть друг на друга враждебно или печально. Она быстренько собрала в корзину еду для ленча и дождалась Санти внизу, в холле. Едва он вернулся с прогулки, как она подхватила его под руку и повлекла опять в парк. На Овечьей лужайке они расстелили скатерть прямо на траве и уселись по обе стороны от корзинки с едой. Расспросив ее о Марке, Санти постарался отвлечь ее. Он был полон планов на будущее и рассказывал о возможностях открытия филиала его галереи в Пальме и пристройке к дому в Дее, где могли бы останавливаться Марк и Соня. Марчелла не перебивала его, хотя почти не слушала, о чем он говорит. Перед ее мысленным взором стояла только одна картина — лицо Марка прошлой ночью, серое и безжизненное, — сковывавшая все ее мысли. Она не могла не думать о том, что бы она сейчас чувствовала, если бы Марку удалось покончить с собой.
