Книга Изгнанники - Михаил Михеев

Между тем все это время с «Идзумо» на турецкие корабли шел сигнал. Один-единственный сигнал с требованием изменить курс и не входить в пространство Нового Амстердама. Соломин ни на секунду не сомневался, что туркам на сигнал плевать с высокого минарета, но игра должна была продолжаться в точности согласно разработанному русскими аналитиками (Петров постарался) сценарию. Турки должны были открыть огонь первыми и, желательно, нанести «Идзумо» незначительные повреждения. Вот только турки, сволочи, не стреляли – такое впечатление, они просто хотели, чтобы неизвестные авантюристы убрались без боя. Странное поведение, но у Соломина не было времени разбираться в этих странностях – у него были сейчас совсем другие задачи.

– Определились с их флагманом? – голос капитана стал подобен лязганью железа. Именно таким голосом он поднимал людей в атаку на Борисоглебской крепости или разговаривал в бытность свою офицером с проштрафившимися подчиненными.

– Никак нет.

– Определяйтесь быстро. У вас три минуты.

Увы, ни через три, ни через четыре минуты определиться не удалось – строй кораблей с турецкой символикой казался монолитным, никаких переговоров между ними не шло, и вычленить среди них флагмана не представлялось возможным. Что же, грамотно, но и Соломину не впервой было импровизировать. Несколько секунд он подумал, потом пометил световым карандашом изображение одного из турецких кораблей (если честно, первого попавшегося) на своем экране. Метка немедленно высветилась на экранах у всех, присутствующих на мостике, замерцала желтым цветом, привлекая их внимание.

– Держать курс на этого. И без приказа не сворачивать, что бы ни случилось. Всем ясно?

– Так точно, – единым духом выдохнули его офицеры. Замысел капитана им был предельно ясен – их корабль пойдет курсом на столкновение, и уклониться от него у турок не получится. Значит, рано или поздно они откроют огонь, ну а не откроют – тоже не беда. В случае столкновения для остальной эскадры, опять же, появится формальный повод атаковать. Ведь никому уже не будет интересно, кто послужил причиной столкновения и гибели экипажа «Идзумо». Погибли русские – это повод не то что эскадру захватить, но и все турецкие планеты разбомбить к чертовой матери.

Вот только если корабли все же столкнутся, то тем, кто сейчас на борту «Идзумо», не выжить ни при каких обстоятельствах. Их корабль даже не сплющит, как жестянку, а разнесет в клочки. В такие маленькие-маленькие клочки, размером с атомы примерно, вместе с людьми, разумеется. И если турки откроют огонь в упор – тоже не выжить, а значит, риск зашкаливал… Что же, всем им было не впервой рисковать.

Одинокий боевой корабль и вражеская эскадра сближались на сумасшедших скоростях, однако турки не стреляли. Поединок нервов, чтоб их… Однако русские – они не пальцем деланные, на мостике «Идзумо» сохранялось полное спокойствие и нормальная деловая атмосфера. Все были уверены, что турки, несмотря на всю свою наглость и восточный фатализм, в коленках окажутся все же пожиже, чем русские, и эта уверенность вполне оправдалась. Когда до столкновения оставалось не более пяти минут, турецкий корабль начал маневр уклонения.

Начать-то он начал, только кто же ему даст? На каждое трепыхание своей жертвы «Идзумо» отвечал корректировкой курса, продолжая угрожать турецкому кораблю тараном. Дистанция стремительно сокращалась – а это ведь очень страшно, когда кто-то угрожает не абстрактным «вам», а конкретно тебе… Словом, нервы турецкого капитана все же не выдержали, и, когда ему оставалось жить не более минуты, турецкий корабль открыл огонь.

Залп практически в упор не смогли отразить никакие щиты, но и уничтожить крупный военный корабль сразу, мгновенно – задача не из самых простых. «Идзумо» отделался пробитой защитой и распоротым на четверть длины бортом, но двигатели уцелели, и сразу после открытия огня крейсер начал маневр уклонения. Это было весьма своевременно, потому что к первому турку тут же присоединилась вся их эскадра. Продолжай русский корабль двигаться прежним курсом – и его разнесли бы на кусочки в течение нескольких секунд, но сейчас он, получая попадание за попаданием, все же прорвался сквозь строй вражеской эскадры, после чего его участие в бою ограничилось ролью стороннего наблюдателя.

В общем-то наблюдать особенно было и не за чем – первый выстрел был уже сделан, а вступать в бой с турецким флотом никто не собирался. Сражаются с равными, а тех, кто слабее, просто избивают, и иного варианта не ожидалось. Пятнадцать турецких кораблей против четырех или, если «Таймыр» примет участие в бою, пяти русских – слишком неравное соотношение сил. У турок не было никаких шансов.

Естественно, выстрел из гиперорудия в космосе не виден, но когда трасса выстрела проходит совсем рядом с бортом корабля, его приборы фиксируют ее очень четко. Сейчас мимо бортов турецких кораблей прошло минимум четыре десятка трасс только крупного калибра, не считая всякой мелочи, которую на этом фоне сосчитать было весьма затруднительно. А потом глазам ошалевших от столь теплого приема турок предстали русские корабли, неспешно следующие параллельно их курсу, охватив их эскадру кольцом и держась вне зоны досягаемости турецких орудий. Дальнейшее было очень несложно представить – пять (все-таки пять!) русских кораблей одним-двумя сосредоточенными залпами обездвиживают линкоры, потом спокойно громят сопровождающую их мелочь, и все это – с дистанции, на которой турецкие орудия будут попросту неспособны причинить им вреда. Очень неприятное чувство беспомощности, часто оно намного сильнее чувства страха, и русские хорошо научились использовать этот факт.

– Ну что, придурки, доигрались? Двигатели стоп, орудия дезактивировать, лечь в дрейф и ждать призовые партии! А не то зажарю к едрене фене!

Ну, это уже Петров в своем репертуаре. Лично решил покомандовать, надо же. Впрочем, Соломин тоже так умел. Имперская дипломатия была очень простой – предъявить требования, а потом через прицел понаблюдать, как их выполняют. Ну и на гашетку нажать, если что. Ничего сложного, зато крайне эффективно. Именно поэтому русских, которые всегда добиваются своего, и считали хорошими переговорщиками. Главный секрет – как можно больше требовать, как можно наглее себя вести и как можно презрительнее относиться к своему визави. Так, чтобы он и сам это почувствовал. Ах да, есть еще и четвертый пункт. Никогда не колебаться, когда надо стрелять. Русские и не колебались, от чего у их слов прибавлялось веса, а среди тех, кто не поверил, – трупов.

Турки, впрочем, не сразу сообразили, что произошло, – очевидно, решили, что просто пересеклись каким-то образом с русскими и чем-то им не понравились. Подобное случалось, хотя и редко – среди русских офицеров встречались любители попугать соседей. Такое не приветствовалось, но и не запрещалось – считалось, что экипажам это лишняя тренировка, а соседям – лишнее напоминание, что если что – то сразу! В конце концов, самым лучшим гарантом безопасности твоей страны являются сильные армия с флотом и страх окружающих. Боятся – значит, уважают… Страх только дозировать надо уметь, чтоб недоброжелатели с испугу не впали в истерику – тогда возможны весьма кровавые недоразумения, а оно надо? Люди есть люди, и не их вина в том, что они родились не в России. Можно иногда даже посочувствовать.