Книга Игра не для слабых: Меж двух огней - Мстислав Константинович Коган

безумная надежда, что вот оно моё спасение. Сейчас люди набросятся на храмовников и отобьют меня у них. Спасут. Освободят. Они же видели что я для них сделал. Хотя-бы там, во время бойни на площади. Должны знать, что мы спасли их от подземного…

Толпа думала иначе. Вокруг мелькали искаженные злобой и ненавистью лица. Открытые в криках рты. Людям было плевать, кто, что и когда для них сделал. Они видели перед собой лишь ещё одного магика, пойманного в клетку. И жаждали. Жаждали его крови. Жаждали отмщения за весь тот ужас, который пережил город за последние дни.

Полетели камни. Первые с грохотом ударились о толстые прутья клетки. Вторые начали колотить по деревянному полу в клетке. Моё тело скорчилось в центре, прикрыв голову руками. В голове крутилась одна единственная мысль: «Что я вам сделал, люди? В чём я перед вами виноват? Почему вы хотите меня убить?»

Внезапно мне показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо. Даже два знакомых лица. Одно небольшим шрамом на лбу и копной сутанных, каштаново-рыжих волос. Второе — обветренное, заросшее серой трёхнедельной щетиной с худыми, чётко-очерченными скулами. Безумная надежда разгорелась вновь. Может ребята всё-таки не забыли про меня? Может они сейчас попытаются меня отбить? Вытащить из этой клетки и скрыться от храмовников в узких проулках девяти башен?

Камень, угодивший мне прямо в висок выбил эту мысль из моей головы.

* * *

— Парень… Эй, парень, очнись… — чья-то рука потрясла меня да плечо. По телу тут же прокатилась волна тупой ноющей боли, заставив его глухо застонать.

— Да не трогай ты его, — бросил чей-то хриплый бас, — Видишь. На бедолаге живого места нет. Он уже на пути к праотцам. Не мучай лишний раз человека. Пусть лучше помрёт не приходя в себя.

— Интересно, кто таков будет, — задумчиво протянул первый, — Честно говоря, ещё ни разу не видел, чтобы храмовники так над кем-то измывались.

— Судя по кандалам он из вашей братии, — заметил бас, — Специально нацепили, чтоб наколдовать ничего не мог.

— С такими то руками?- с сомнением в голосе произнёс первый, — Не думаю, что у него бы получилось.

— Видать опасный тип, раз даже святоши себе рясы так обмочили, — хохотнул второй.

— Я от охранников слышал, что он вроде как из ваших, — в разговор встрял третий голос. Этот был чуть повыше, чем у второго и с какими-то фальшивыми нотками, — Точнее не так. Поначалу работал на них, а потом то ли предал и переметнулся, то ли хрен его знает что ещё. Так или иначе, он уже не жилец. Как, впрочем, и мы.

Я открыл глаза. Попробовал осмотреться. Вокруг снова царила тьма. Но уже не непроглядная. В самый центр комнаты падал тоненький лучик дневного света. Он разгонял густой, пахнущий влагой и плесенью мрак, позволяя осмотреть помещение. Мы находились внутри большого каменного мешка. У его стен расположились пять клеток с толстыми стальными прутьями. В трёх из них виднелись какие-то силуэты. В четвертой лежал я сам. Пятая же пустовала.

— Похоже, начинает приходить в себя, — заметил первый голос. Он доносился сзади и откуда-то сверху. Был совсем рядом. Похоже наши клетки оказались соседними, — Парень. Эй, парень ты живой там? — он снова потряс меня за плечо.

Я застонал и перевернулся на спину. Попробовал его рассмотреть. Не получилось. Мир перед глазами всё ещё плыл и двоился. Затылок и висок отдавали тупой, ноющей болью.

— Вот ведь живучий сукин сын! — прохрипел бас, — Ты посмотри! Из него сделали отбивную, а он всё равно за жизнь цепляется.

— Это ещё ничего, — заметил третий, — Я видел, как из какого-то бедолаги обрубок сделали. Ноги и руки отчекрыжили, уши отрезали. Так он потом ещё месяца три прожил в таком усечённом виде.

— Где… я… — слова с трудом продрались сквозь пересохшую глотку и осели кровоточащими трещинками на разбитых губах.

— В тюрьме, — голос донёсся откуда-то справа, — Точнее в орденских казематах. Только не тех, что в храмовом квартале, а на одном из мысов залива. В форте «Милость богов». Весьма ироничное, и в то же время говорящее название. Тем, кто попал сюда, только и остаётся на неё уповать.

— Это мы ещё посмотрим, — донёсся хриплый бас откуда-то издалека, — Значит так, парень. Коль скоро ты подыхать не собираешься, будь добр, посмотри, не оставили ли в твоей клетке чего-нибудь этакого, чем можно замок вскрыть. Сгодится всё. От гвоздя, до куска проволоки.

— Я бы оставил эту затею, — уныло бросил тот, что сидел рядом со мной, — Из святой милости ещё никому не удавалось сбежать.

— А я что-то не припомню ни одной клетки, которой удалось бы удержать скользкого Рава, — хохотнул бас, — Так что давай, парень. Ищи. Ищи нам путь на свободу.

С трудом преодолевая резь в животе и боль в опухших пальцах я сел, опершись спиной о каменную стену. Огляделся ещё раз. Рядом со мной сидел тощий человек, в каких-то старых лохмотьях. Он мне сразу же напомнил тех, кого я видел внизу. Обтянутый бледной кожей череп, запавшие глаза, костлявые длинные пальцы. Чуть поодаль за ним сидел какой-то невзрачный тип, кутающийся в остатки плаща. Лицо его заросло щетиной. Из под грязных чёрных волос, падающих на лоб, сверкали серые, колючие глаза. Третьим же оказался здоровенный лысый детина, на пару голов меня выше и раза в полтора шире в плечах. Судя по всему, бас принадлежал именно ему. Правда на того, кто специализируется на вскрытии замков он был совсем не похож. Такими здоровенными ручищами следовало скорее подковы гнуть, чем заниматься тонкой, ювелирной работой.

Здоровяк хотел было ещё что-то сказать, но в этот момент дверь открылась и в камеру вошли четыре человека. Два бойца ордена в броне при оружии, один служка в простой серой робе и один заключенный. Одет он был так же как мы — в лохмотья. Но кое-что от нас его всё-таки отличало. На нём не было кандалов. Выглядел он странно. Пустой, безжизненный взгляд. Дёрганные движения. Никаких эмоций на осунувшимся лице. Такое чувство, что перед нами был очень реалистично выполненный человеческий манекен, а не человек. Манекен, тело которого продолжало функционировать, вот только жизни в нем уже не было.

Бойцы завели узника в пятую клетку. Один из них отстегнул