Книга «Варягъ» — победитель - Глеб Дойников

После исповеди, облегчив душу, Руднев сообщил наконец командирам ради чего они сегодня бились с Камимурой. Быстро распив в честь победы по очкам бутылку шустовского коньяка, которая чудом пережила попадание в кают-компанию «России», семь командиров крейсеров и два адмирала разъехались по своим кораблям. Их Сангарского пролива надо было убираться до наступления полной темноты.

Уже стоящему на трапе Рудневу Небогатов внезапно задал обескураживающий вопрос:

— Всеволод Федорович, а что теперь? Ну в смысле что теперь будут делать японцы?

— Это надо у японцев спрашивать. Им надо или заключать с нами мир, я кстати направил в Петербург рекомендации предложить микадо нормальны условия почетного мира. России Корея не нужна, а с Японией нам дальше воевать не стоит. Или им придется воевать при полном перевесе наших сил на море. Они кстати с дуру могут… Доживем — увидим.

Прибыв на «Варяг» полностью морально и физический истощенный Руднев смог только отдать приказ следовать во Владивосток, доплелся до адмиральского салона и рухнул на кровать. Но его сон был менее чем через два часа прерван осторожным стуком в дверь. С трудом разлепив глаза Руднев попытался сказать, чтобы стучавший или входил, или убирался к черту, но не смог произнести ни слова. Плеснув себе полстакана коньяка и проглотив его залпом, контр-адмирал вновь обрел голос.

— Ну что там у вас еще стряслось? Были бы японцы, уже началась бы стрельба. А так кому там неймется?

— Я ужасно извиняюсь, — раздался из-за двери голос старшего механика «Варяга» Лейкова, с абсолютно не Лейковскими интонациями и оборотами, — но мог бы я, пожалуйста, переговорить с Владимиром Петровичем Карпышевым, если вас это не затруднит?

— Час от часу не легче, — пробормотал совершенно не ожидавший ТАКОГО Петрович, и уже вслух добавил, — ну заходи, гость дорогой, кем бы ты ни был.

И задумчиво подкинул в руке пустой стакан.

ПИСЬМО МИЧМАНА ТЫРТОВА ОТЦУ

Цитируется по книге «Зарисовки войны 1904 года», издания 1914 года.

Дорогой папа. Прежде всего я жив и абсолютно здоров, так что успокой маму и сестренку. Я конечно знаю, как ты хочешь узнать подробности боя 17 июня (или как его англичане называют боя при Цугару), ведь ты тоже артиллерист. Там я, как ты знаешь, отличился и вот наконец появилось время чтоб подробно все описать, в газетах же такие глупости пишут, а то и вовсе откровенную неправду. Но начну издалека.

Как ты знаешь, я получил назначение на должность командира носовой 10'' башни броненосного крейсера «Кореец». И одной из первых проблем в изучении ее стало отсутствие таблиц стрельбы из 10'' английского орудия (для 8'' и 6'' наши агенты за границей смогли раздобыть таблицы, а для 10'' к сожалению нет). Адмирал Руднев, справедливо полагая, что в бою каждая пушка дорога, особенно столь мощная, как моя, ибо ничего подобного на всей нашей эскадре более не было, распорядился самим составить таблицы самим. Корабль раскрепили на якорях в отдаленной бухте и мы начали стрелять по пляжу из 10'' по 3 неснаряженных снаряда на каждое деление прицела, затем замерять дистанции падения и опять стрелять. В общем, это было весьма нудное занятие. Но при этих стрельбах я хорошо познакомился с хозяином башни прапорщиком Платоном Диких. Это весьма одаренный артиллерист, хотя корпус и не кончал, и к тому же прекрасно чувствует орудие. В прапорщики из унтер-офицеров он произведен за героизм в бою при Чемульпо, где был наводчиком 8'' орудия канонерской лодки «Кореец». Обычно Диких был за наводчика, я же рассчитывал установку прицела и целика и наблюдал за падениями. Выпустив полсотни снарядов мы уже понимали друг друга без слов, прислуга башни также натренировалась и действовала выше всяких похвал. Мы легко могли поддерживать темп стрельбы выстрел в минуту.

Но закончив составление таблицы на дистанции 60 кабельтовых мы с прапорщиком Диких посовещались и решили просить разрешения командира составить таблицу до предельной дальности, ограниченной возвышением ствола. 10'' английская пушка очень хороша, стреляет кучнее 10'' Ушакова, да и бронебойность ее выше, так что мы полагали, что имеем шансы поразить вражеский корабль в слабобронированную палубу на дистанции, где он еще и стрелять по нам не может. Но мы понимали, что скорее всего нам откажут, т. к. мы и так уже расстреляли половину боекомплекта, да и при дальнейших стрельбах боевыми зарядами ствол пушки все больше изнашивается. К нашему удивлению, командир корабля капитан 1 ранга Беляев нашу идею горячо поддержал и ходатайствовал о продолжении стрельб перед контр-адмиралом Рудневым. И мы получили приказание Руднева продолжать стрельбы!

Как оказалось буквально накануне во Владивосток пришел захваченный «Варягом» приз — английский пароход «Малалака», на борту которого были аналогичные нашим английские 10'' орудия для Японии и снаряды к ним. Нам пообещали заменить пушку перед боем на новую. После составления таблиц, «Кореец» несколько раз ходил на стрельбы одиночно и в составе отряда, и если 8'' и 6'' стреляли в основном из стволиков из-за нехватки снарядов, то наша 10'' всегда стреляла боевыми зарядами. Стреляли мы и на предельные 80 кабельтовых — и даже попадали! Сейчас ходят слухи о возможном привлечении адмирала Руднева к ответственности за разбазаривание казенных средств в виде одного изношенного 10'' ствола «Корейца» и боекомплекта к нему. На это я могу только одно сказать: если бы все орудийные расчеты отряда тренировались и стреляли как наш, надобности в присылке второй эскадры не было бы никакой, мы бы справились с японцами и своими силами. Но похоже нашим морским чиновникам важнее, чтоб снаряды ржавели в арсеналах, чем, чтоб попадали во врага.

Но я отвлекся. Во время учебных стрельб я обратил внимание старшего артиллерийского офицера на то, что столб от падения снаряда нашей 10'' значительно больше, чем от 8 и 6 дюймовок остальных кораблей отряда. Нам пришла мысль использовать это обстоятельство в бою для уточнения дистанции при стрельбе по одной целее нескольких кораблей, когда всплески путаются. Наши же 3 футовые дальномеры Бара и Струда давали большую погрешность, чтоб стрелять только по их показаниям.

Обратившись к флагманскому артиллеристу лейтенанту барону Гревеницу мы получили одобрение и в инструкцию по артиллерийской стрельбе отряда было внесено дополнение, разрешающее при невозможности пристрелки иными способами «Корейцу» уточнять дистанцию стрельбой 10'', при этом, «Кореец» должен при стрельбе постоянно показывать дистанцию на прицеле 10'', чтоб остальные корабли отряда могли ей пользоваться ориентируясь по большим всплескам.

«Кореец» был предпоследним в ордере отряда, «Рюрик» — концевым. Многие теперь после боя критикуют такую диспозицию, и я тоже честно говоря не знаю, чем руководствовался контр-адмирал Руднев, но у начальства свои резоны, неизвестные нам. Так вот «Рюрик», по настоянию Руднева был довооружен старыми восьмидюймовыми орудиями и имел вполне внушительный бортовой залп, однако бронебойность этих пушек оставляла желать лучшего, поэтому старшие артиллеристы наш и «Рюрика» условились, что по возможности мы в бою будем стрелять по одной цели. Причем «Рюрик» в основном фугасами, чтоб сбить огонь врага и нанести повреждения в небронированных частях, а мы бронебойными или коммонами, т. к. у нас новые пушки с высокой начальной скоростью.