Книга Дзержинский на фронтах Гражданской - Андрей Александрович Плеханов

103 300 человек. Нельзя было не учитывать и того, что «репатрианты отд[ельных] стран периодически являются средством политического воздействия на их правительства…». В большом их потоке трудно было распознать агентов. Спасаясь от безработицы, границу переходили граждане сопредельных государств. В 1922 г. только на участке Украинского округа границу перешли 4004 человека[769].

После Гражданской войны многие выходцы из России изъявили желание вернуться на родину. По имевшимся сведениям, таковых насчитывалось более 1,2 млн человек. И только за несколько июньских дней 1921 г. через станцию Белоостров в Петроград прибыло около 1,5 тыс. бывших «кронштадтцев». В начале апреля 1921 г. на турецком пароходе «Реид Паша» прибыло в Одессу 3,8 тыс. солдат и казаков, ранее служивших в армиях П.Н. Врангеля и А.И. Деникина. Всего же в 1921 г. через одесский порт вернулось на родину 17 тысяч бывших солдат белой армии.

Особый интерес для спецслужб капиталистических государств представляли приграничные районы Советской России. Они их рассматривали не только как плацдарм для развертывания наступления в глубь страны, но и как место для заброски своей агентуры. На западном участке границы сопредельные приграничные пространства, ранее принадлежавшие России, стали ареной военно-политического противоборства. Руководители Финляндии, Польши и Румынии приобрели новых союзников, которые использовали территорию этих стран для борьбы с Советской Россией. Они даже шли на провокации. Так, в 1924 г. в Ревеле скомпрометированы сотрудники советского полпредства: подосланный агент эстонской разведки вручил им личное письмо, якобы содержавшее ценные разведывательные данные. Они были арестованы эстонской спецслужбой и обвинены в шпионаже. Следует иметь в виду, что охрана многих участков государственной границы после Гражданской войны находилась в плачевном состоянии.

Многие агенты иностранных спецслужб выдавали себя за перебежчиков по политическим мотивам. Только в Ленинградском военном округе в 1923—1925 гг. их число достигло 7157 человек, в том числе 3209 русских, 711 финнов, 936 эстонцев, 660 латышей, 96 немцев, 242 литовца, 283 поляка, 141 еврей, 2 румына и лица других национальностей. В 1926 г. на границе СССР задержано 54 269 нарушителей, из них 17 434 были перебежчиками (задержанными без контрабанды). К тому же с окончанием военных действий значительно увеличилось число нарушений государственной границы вражескими лазутчиками и контрабандистами. О масштабе заброски агентуры в страну можно судить по тому, что только на участке пяти пограничных отрядов западной границы за 1922—1925 гг. было задержано 2742 нарушителя, из которых 675 оказались разведчиками империалистических государств.

Шпионские и эмигрантские центры в своей работе опирались на многочисленные антисоветские организации. В Семиречье действовала белогвардейская организация полковника Бойкова, в которой состояло более 1 тыс. человек. В Белоруссии группа эсера Ю. Листопада в г. Слуцке вела антисоветскую агитацию, призывала крестьян к неуплате налогов, саботажу и террору, вела подготовку восстания. В Ростове-на-Дону бывшим царским генералом К.Э. Ухтомским создана «Армия спасения России». Сторонники Ухтомского установили связь с рядом бывших офицеров, с Деникиным, начали вести вербовку на заводах, в железнодорожном депо, связались с «партизанскими отрядами на Дону и Кубани. Ухтомский разработал план восстания и захвата города»[770].

Летом 1921 г. ОО ВЧК в Красной армии установлена заговорщицкая организация под названием «Донская повстанческая армия», которая подразделялась на девять т.н. «полков», объединенных штабом ДПА во главе с командующим, скрывавшимся под именем Орленок. Он оказался слушателем Академии Генштаба, коммунистом с 1918 г., опытным боевым командиром Красной армии и в момент ареста был начальником штаба 14-й кавалерийской дивизии армии Буденного[771].

О численности лиц, состоявших в контрреволюционных организациях в середине 1920-х гг., дают некоторое представление данные губернских, областных, краевых и народных судов об осужденных за контрреволюционные преступления. Таковых в 1924 г. насчитывалось 1564, в 1925 г. – 1042 человека[772].

Советские органы госбезопасности противостояли спецслужбам противника, используя в своей практической деятельности формы и методы, которые не были в арсенале средств других государственных органов власти и управления. Если в годы военного коммунизма основные усилия чекистов были направлены на борьбу с внутренней контрреволюцией, то после Гражданской войны для ограждения Красной армии и Красного флота от происков спецслужб капиталистических государств, белой эмиграции и противников советской власти.

Применение различных методов борьбы во многом зависело от поведения политических противников. «После Гражданской войны, – говорил Дзержинский, – наши внутренние враги – бывшее офицерство, буржуазия и чиновничество царское – разбиты, распылены. Теперь этой массы, сплоченной контрреволюционной, нет, мы их распылили, разбросали; часть из них убежала по ту сторону фронта, часть из них уничтожена и часть, потеряв всякую надежду на скорую победу, покорилась экономической нужде и пошла навстречу советской власти, поэтому для чрезвычайных комиссий заканчивается период разрастания. Фронт неимоверно для них сократился, и нет нужды расправляться с массовыми сплочениями, с группами; теперь система борьбы и у наших врагов изменилась, теперь они стараются пролезть в наши советские учреждения, чтобы, находясь в наших рядах, саботировать работу, чтобы дождаться того момента, когда внешние наши враги сломят нас, и тогда, овладев органами и аппаратами власти, использовать их против нас… Эта борьба, если хотите, уже единичная, эта борьба более тонкая, и тут надо разыскивать, тут нельзя в одно место бить. Мы знаем, что почти во всех наших учреждениях имеются наши враги, но мы не можем разбить наши учреждения, мы должны найти нити и поймать их. И в этом смысле метод борьбы должен быть сейчас совершенно иной»[773].

Говоря о жизнеобеспечении деятельности советских войск, известный исследователь истории советских органов безопасности доктор исторических наук А.А. Зданович выделил несколько групп угроз:

«1. Упущения и даже преступные действия при решении проблем тылового обеспечения, недостатки в эксплуатации и хранении оружия, боевой техники и боеприпасов.

2. Просчеты в мобилизационном планировании и мобилизационной подготовке войск.

3. Проблемы в постановке боевой подготовки, обучении военных кадров.

4. Издержки при решении организационных и кадровых вопросов.

5. Снижение уровня морально-политического состояния войск и их лояльности…»[774]. Именно на это должны были обращать внимание в своей работе сотрудники особых отделов.

К сфере взаимодействия командования, политорганов и особистов после Гражданской войны относились: обеспечение защиты государственной и военной тайны, обеспечение политической надёжности войск, поддержание и укрепление боеготовности соединений и частей Вооруженных сил. Разведывательное обеспечение возможных боевых действий являлось обязательным элементом. В последующем для согласования деятельности командования, политических органов, ВЧК – ОГПУ, военных прокуроров и трибуналов была найдена специальная организационная форма в виде постоянных военно-политических совещаний.

Чекистам предписывалось вести постоянный надзор за различными специалистами из непролетарских элементов, работавших в штабах и военных учреждениях. В случаях контрреволюционных выступлений или саботажа в какой-либо воинской части