Книга Шарады любви - Джейн Фэйзер

Д'Эврона заперли в камеру тюрьмы Шателье, где шевалье, пока не кончились деньги, приходилось платить за пользование матрацем, чтобы не спать на каменном полу. Когда карман узника опустел, его перевели в общую камеру, где находилось уже более пятисот заключенных. Там шевалье пришлось довольствоваться подстилкой из грязной, вонючей соломы.

Герцогу Левандо повезло больше. Аристократов содержали в специальной тюрьме, где бесплатно обеспечивали матрацами. Кроме того, в каждой камере было не более шести человек. К обеду каждому приносили бутылку вина.

Но настало воскресенье 2 сентября 1792 года, когда всех заключенных постигла одинаковая судьба. В тот день извозчики, плотники, часовщики, ювелиры, скорняки и другие ремесленники, вооружившись топорами и пиками, разгромили девять главных тюрем Парижа. Было убито более полутора тысяч заключенных. Первоначально эта участь должна была постигнуть только политических узников, подозреваемых в намерении убежать и примкнуть к иностранным армиям, стоявшим на границе Франции и ожидавшим удобного момента для вторжения. Но сразу же после начала погрома политические цели были забыты. Под топорами, пиками и дубинками озверевшей толпы гибли дети, проститутки, мелкие карманники, несостоятельные должники…

Шевалье д'Эврона убили в тюремном дворе, куда его вытащили из общей камеры — грязного, изможденного, потерявшего человеческий облик. Его последняя мысль была о Даниэль. Кто же предупредит ее о гнусном предательстве человека, с нескрываемым удовлетворением дававшего мерзостные показания перед трибуналом?..

Но самое кровопролитное воскресенье должно было наступить еще через несколько месяцев. А пока Эстэф решил не возвращаться в Англию. Его доклад о лондонской поездке был принят и одобрен, а верность революции безусловно подтверждена. Он мог чувствовать себя в полнейшей безопасности. Кроме того, Эстэф хотел замешаться в ряд политических интриг, затеянных после падения прежнего министерства полиции. Ветер явно менял направление, и он не мог позволить себе долгого отсутствия. Эстэф также надеялся, что Даниэль, не имея известий от него и д'Эврона, решит действовать на свой страх и риск. А как только она ступит на французскую землю, то тут же попадет в его руки, и тогда он отомстит дому Линтонов, а заодно выдаст активную предательницу в руки властей…

Даниэль ждала до конца июня. И вот пришли новости о штурме Тюильри, предпринятом толпой восставших, которые теперь гордо именовали себя санкюлотами. Они взломали железные ворота и ворвались во дворец с намерением захватить монарха. Людовик со всей семьей укрылся в дальних апартаментах, куда доносились быстро приближавшиеся крики восставших, скрежет ломаемых ворот, выстрелы, хлопанье дверей. Точно так же все происходило три года назад в Версале…

Прошло шесть часов, прежде чем верным королю гвардейцам удалось очистить дворец от толпы. Но это была всего лишь короткая передышка…

А на Гросвенор-сквер в Лондоне терялась в догадках Даниэль. Она нервно расхаживала по гостиной, не зная, что предпринять. За столом в комнате сидели несколько членов ее салона.

— Мы не имеем никаких известий ни от д'Эврона, ни от д'Эстэфа, — говорила она, — меня это очень настораживает. Если бы пришло хоть одно письмо, что с ними ничего не случилось! Но, как ни прискорбно, приходится предположить, что того и другого схватили. Значит, надо менять наши планы.

— Что вы имеете в виду, Данни?

Энтони Фэншоу задал вопрос, который вертелся на языке у каждого из сидевших за столом.

— Я имею в виду, что теперь мы должны сами попытаться совершить то, что не удалось нашим друзьям. Конечно, после их разоблачения и недавних событий в Париже это будет намного труднее, но наш долг — сделать все возможное для соотечественников, которым грозит гибель.

— Данни, но вы не должны ехать туда сами! — громко запротестовал Джулиан, хотя и понимал, что это бесполезно.

— Я должна, Джулиан. Но на этот раз мы будем хитрее. И отплывем во Францию не из Дувра, а от берегов Корнуолла. Естественно, место высадки по ту сторону Ла-Манша тоже будет изменено. Что же касается меня самой, то когда-то я успешно играла роль беспризорника. Материнство не очень изменило мою фигуру, или вы не согласны?

И Данни обвела всех присутствующих вызывающим взглядом.

— Разумеется, согласны, — после небольшой паузы ответил Джулиан, убедившись, что отвечать на вопрос придется именно ему, — но не в этом дело. Вы просто не имеете права подвергать себя такой страшной опасности. Джастин никогда бы не одобрил вашего плана. А в его отсутствие я…

— Что вы, Джулиан?

— Нет-нет, ничего! Я просто хотел напомнить, что вы должны думать о муже и сыне.

— И у вас хватает совести намекать на то, будто я о них не думаю?

— Данни, мы все разделяем беспокойство Джулиана, — вставил слово Уэстмор. — Но мы обязаны вам помогать и поэтому тоже поедем во Францию. И не надо излишней таинственности. Если вы уже выработали стратегию, то ознакомьте нас с ней, и пусть каждый скажет свое слово.

— Хорошо, друзья. Вот мой план. В качестве базы мы избираем Мервенуэй. Там постоянно стоит на якоре «Девушка из мечты» — яхта графа Марча. На ней мы пересечем Ла-Манш и высадимся на сравнительно безлюдном берегу Франции. Лучше всего в Бретани. Затем по малоизвестным сельским дорогам доберемся до Парижа. При этом говорить буду в основном я. Нет, у меня нет сомнений в вашем отличном знании французского языка, но акцент… Вы же понимаете…

— Данни, но ведь непременно возникнут ситуации, когда и нам придется говорить, — возразил лорд Филипп.

— Не страшно. На всякий случай я обучу каждого из вас местным французским диалектам.

— А как отнесутся ваши дедушка и бабушка к тому, что мы поселимся у них в доме да еще возьмем яхту?

— Никаких проблем не будет. Они будут очень рады помочь, так как понимают важность и неотложность нашего дела. Кроме того, на время моего отсутствия графиня и граф Марч возьмут на себя заботу о Николасе. Уверена, все будет в полном порядке.

Первой мыслью Лавинии и Чарльза было попытаться отговорить Даниэль от ее безумного предприятия. Но когда этого сделать не удалось и супруги поняли, что внучка так или иначе все равно добьется своего, они согласились помочь ей. Решено было организовать в Мервенуэе своеобразную семейную базу до приезда Джастина. В глубине души супруги Марч надеялись, что Линтон успеет приехать и расстроить сумасбродные планы своей жены.

Тем временем Сан-Эстэф, которому все эти проекты были еще неизвестны, сделал следующий ход. Однажды вечером в доме на Гросвенор-сквер объявился его гонец, и привезенные им известия еще больше укрепили решимость Даниэль немедленно отправиться во Францию. Эстэф писал, что шевалье д'Эврон куда-то исчез и отыскать его пока не удалось. «Возможно, — писал далее Эстэф, — что его схватили и бросили в тюрьму. Пропали и многие из числившихся в списке». Эстэф объяснял происшедшее усилившейся в последнее время активностью Национальной гвардии, которая все чаще устраивала облавы на аристократов в их собственных домах. Сам же Эстэф якобы вынужден прятаться, но продолжает работать, доказывая находящимся под угрозой аристократам необходимость срочно эмигрировать. «Сейчас стало почти невозможно уехать из Парижа, — добавлял он, — все ворота города днем и ночью бдительно охраняются гвардейцами». Письмо заканчивалось паническим криком о помощи, о том, что ему одному здесь мало что удастся сделать и что срочно требуется приезд единомышленников из Лондона.