Книга Горький пепел - Ирина Котова

Он снова беззвучно выругался, приказывая себе остановиться.

Но зато он понимал теперь, почему Мартин всю жизнь так трясся над Викторией, даже когда они грызлись как парочка подростков, и всегда готов был бросить любые дела, друзей, любовниц и бежать к ней по первому знаку. Потому что если уж влип – никуда не денешься, день и ночь будешь настроен только на одну женщину.

– Лорд Макс? – удивленно позвала принцесса, и он отвлекся от своих мыслей, пытаясь вспомнить, о чем она спрашивала.

– Михей наверняка не допустил бы гибели вашей матери, – сказал Тротт глухо. – Он был всецело предан стране и королеве.

– Эх, – спутница совсем пригорюнилась. Помолчала, подняла голову, словно что-то надумав и мгновенно краснея. – С-спасибо, что рассказали мне все, л-лорд Макс. Я понимаю, как в-вам было трудно… Я в-вас обниму, ладно? Хотя в-вы и не любите в-всякие нежности…

Нужно было отодвинуться, но Макс сидел как приклеенный, глядя, как она поворачивается к нему, крепко обхватывает за шею руками, прижимается щекой к груди и замирает. И он вздохнул, кладя руку ей на спину и чуть притягивая к себе.

Теплая девочка, нежная, трогательная. Пахнущая юностью, дымом и травой. Как легко она еще отвлекалась от проблем и умела радоваться жизни даже в чужом мире. Чудовищным усилием он остановил себя от того, чтобы поднять ей подбородок и поцеловать.

– Нежностей не люблю, – согласился он, погладив ее ладонью между крыльями, и, усмехнувшись, едва заметно повел губами по кудрям. Это уже входило в привычку. – Но от вас, так уж и быть, пару минут потерплю, Богуславская.

Она, захихикав и согрев дыханием его грудь, отодвинулась и встала.

– Поднимайтесь, лорд Макс, – потребовала бодро, хотя щеки еще алели и смотрела она куда-то в землю. – Наверняка вы после ужина стали неповоротливым как улитка, и я наконец-то вас одолею. А еще вам нужно отжиматься, я знаю! Я готова постоять у вас на спине…

– Вы не угомонитесь, да? – осведомился он сурово, окидывая ее взглядом с ног до головы.

Алина мотнула головой, улыбаясь.

– Неа.

– Тогда берите нож. Но прежде, принцесса…

– Что?

– Наденьте штаны, – буркнул он и следующие несколько секунд имел удовольствие наблюдать все оттенки смущения на лице спутницы.

В этот раз ей не удалось его даже задеть – и единственное, что грозило Максу, это искушение поддаться, чтобы посмотреть, как она будет улыбаться во весь рот и прыгать вокруг него, словно щенок. Он удержался: в обучении нет места сентиментальности.

Но это действительно была хорошая идея – прогнать тяжелые воспоминания физическими упражнениями. Четери бы точно оценил.

Глава 12

Восьмое апреля по времени Туры, Нижний мир

Алина

Нетерпение и тревога снедали пятую Рудлог с самого пробуждения. Казалось, в небе разлито напряжение, и далекое рокотание грома только усиливало ощущение неправильности. Что-то нервировало помимо предстоящей встречи с богом, но Алина никак не могла определить причину. В висках пульсировала кровь, все валилось из рук – когда в третий раз принцесса уронила флягу, которую неловкими пальцами пыталась прикрепить на пояс, Тротт, закрывающий кострище снятым дерном, подошел и сам вдел в петлю многострадальную емкость.

– Не трусьте, – сказал он строго, но от строгости этой ей стало теплее и легче. Привычно вжал палец принцессе в запястье, заглянул в глаза, покачал головой. – Частит, как у марафонца. Вы так себя измотаете раньше, чем мы вылетим.

– А сами-то! – пробурчала Алинка, покосившись на слой папоротниковых листьев, устилающих полянку неподалеку. Профессор иронично дернул губами и отошел к сумкам. Он, видимо, поднялся чуть ли не ночью, потому что Алина, проснувшись с первыми лучами солнца, застала его уже упаковывающим поклажу. Только влажные волосы и чуть раскрасневшееся лицо, а также полысевшие папоротники указывали, что он уже и потренировался, и ополоснулся. На холстине для нее была оставлена еда: вчерашнее мясо, сухари, крупные ягоды, похожие на кисленькие груши. Пристыженная принцесса собралась минут за пятнадцать, давясь завтраком и не чувствуя вкуса, запинаясь на ровном месте, все роняя и растерянно размышляя, за что схватиться дальше: в голове было сонно, пусто и нервно. Даже прошлое, раскрывшееся накануне, не волновало ее так, как ближайшее будущее и разлившееся в долине напряжение.

– Лорд Макс, – наконец решилась она, – вам не кажется, что вокруг что-то неладно?

– Вы до сих пор не поняли? Защита Источника сильно просела ночью. – Тротт, уже готовый лететь, нетерпеливо постучал ладонью по бедру. – Я от этого и проснулся. Она продолжает рывками сокращаться.

Алина задрала голову к стальному солнечному небу – словно могла там что-то увидеть! – и вдруг осознала, что пульсация, которую она ощущает с самого утра – это не кровь в венах, это раз за разом, шаг за шагом сжимается прохладный барьер, который дарит ощущение безопасности.

– А почему это происходит?

– Не имею представления. Богуславская, если вы сейчас порежетесь, я лишу вас сладкого, – предупредил инляндец ледяным тоном. – Соберитесь. Что бы там ни происходило, нам нужно лететь.

Принцесса, обнаружив, что сжимает в руках нож, но совершенно не помнит, зачем его достала, аккуратно вложила лезвие в ножны. Руки дрожали.

– От сладкого я бы не отказалась, – вздохнула она и поспешно склонилась к сумкам, чтобы сложить миску и ложку. Там был припасен мешок с медом, но, конечно, доставать его она не собиралась. – Просто я так боюсь, что все зря, весь этот путь! Что я так и не увижу родных… А теперь еще и с Источником творится неладное… может, он и не в силах будет помочь? – Она подняла голову и, увидев выразительный взгляд Тротта, заторопилась: – Не переживайте, лорд Макс, я сейчас приду в себя. Ну, или вы меня еще немножко отругаете, это всегда действует бодряще. Как яд, знаете? Яд в малых дозах – тоже лекарство…

Алина надела сумки, похлопала крыльями – не мешает ли им поклажа, не сбивается ли сорочка от движения.

– Я уже понял, что вы всегда болтаете, когда нервничаете. – Профессор, как обычно, подошел проверить, плотно ли прилегают ремни. Нахмурился, увидев перекрут. – Мы скоро все узнаем, – пообещал он, поправляя ремень, и принцесса неуверенно улыбнулась, рассматривая близкое лицо, губы и бороду. – Осталось сделать последний рывок, поэтому, – он усмехнулся, встретив ее взгляд, – прекращайте на меня любоваться, Богуславская, и взлетайте, наконец!

Она негодующе засопела, тут же ощутив, как заливается краской, и стрелой поднялась в воздух, оставляя внизу и тревоги, и неуверенность, и страхи. А темп, заданный Троттом после, окончательно заставил ее сосредоточиться на полете.

На то, чтобы пересечь долину, потребовалось часа три, и все это время пятая Рудлог ощущала пульсирующее ослабление защиты – это подстегивало, заставляло лететь быстрее. В лицо бил легкий влажный ветерок, впереди поднимался склон, над которым, закрывая налитое солнцем небо, серой массой клубились плотные тучи, и принцесса очень надеялась, что не придется лететь в ливень, хотя в промежутках между горами, окружающими долину, то и дело проглядывали такие же тучи, уже изливающиеся дождем.