Книга Клевые - Эльмира Нетесова

— Не везет мне, Вань! В последнее время ну хоть лопни! На жратву себе еле зашибаю. А она за глотку взяла! На Егора сорвалась. Тоже наехала! Обозвала, унизила, гонит из дома!

— Зажралась баба! А ведь я ей во многом из-за тебя помогал! Сниму своих ребят со стремы, перестанут они дом присматривать, рэкетиры его враз разнесут! И Тоньку к ногтю, пикнуть не успеет. Нынче крутых много! Давненько за нею охотятся. Мои всякую неделю выдергивают от дома налет. Может, пусть тряхнут, пощекочут стерву? Проучат немного! Нам она уже полгода не платит. А я молчал. Ждал, не напоминая. Хотя и ребята, и сам без зарплаты насиделись. Тоже есть хотим. Но не борзеем…

— Мне уже все равно. Что будет с Тонькой, какое мне дело? Егора жаль! Хороший человек, тихий, безобидный, съедает его Антонина. Жадная баба, все ей мало!

— Ничего! Подожди немножко!

— Как ждать, чего? Она мне сказала, чтоб без денег не возвращалась.

— Ладно! Но тебе все равно уходить придется. Нельзя оставаться, мало ли кто нагрянет. Они по ночам заявляются. Не смотрят, кто жилец, кто хозяин. Всех трясут. Подряд. Не хочу, чтобы и ты под горячую руку попала.

— Мне некуда уходить. И к матери вернуться не на что. Ни гроша на кармане, как назло!

— И мне помочь нечем. Резве вот, пятьдесят тысяч… Больше нет у меня, — протянул деньги, Нинка отказалась.

Но Вагин сунул купюру в карман пальто. Встав, предупредил бабу:

— Постарайся не ночевать у Серафимы. Опасно для тебя! Да и днем осторожней будь. Найди другую крышу. Жаль тебя, потому предупреждаю.

Нинка подошла к электричке и, сев в нее, встретила одну из путанок, когда-то жившую у Серафимы. Невезучей была девка, потому немного жила в притоне. Нашла что-то другое и ушла без сожаления. Ее у Серафимы никто не вспоминал, скоро забыли. А вот теперь, спустя время, увидела Нинка девку. Та обрадовалась старой знакомой:

— Теперь я иначе живу. Работаю телефонисткой на почте. Вышла замуж. Живу в семье. Сынишку имею. Игорешку. Ему второй год. Уже ходит, лопочет. Все нормально. О моем прошлом никто не спрашивает. Оно даже самой не нужно. Дурной сон. Был и нет его. А ты как?

Нинка поделилась с нею откровенно.

— Послушай! Какого хрена мучаешься? Давай к нам! Уезжай из Москвы! У нас в Смоленске человеком станешь! Заново жить начнешь! У нас люди!

— А ты не в Москве?

— Нет! Я здесь всего на два дня. Завтра домой уезжаю. На выходные приехала по делам вместе с мужем! Он попросил. Я из дома не люблю уезжать!

— У меня никого нет в Смоленске!

— А я? Возьмем на первое время! А там устроишься на квартиру к бабе Дусе. Хорошая старушка. Уборщицей работает у нас! Чистюля! Добрейшая душа. Я сама у нее жила. От нее замуж вышла. Все наши девчата через ее дом прошли. Замуж повыходили. Может, и тебе повезет. У бабки Дуси рука легкая. Девки не задерживаются. Ты с ней легко поладишь. У нее отдельный домишко, тихо и спокойно. Никто не помешает. Забудешься и все пройдет.

— А возьмут ли меня?

— С руками! У тебя среднее образование?

— Да! — подтвердила Нинка.

— С неделю подучим и начнешь самостоятельно работать! Тебе главное зацепиться! Потом, может, другое найдешь. Но мне нравится! Люди у нас хорошие! Запиши мой адрес! — продиктовала и сказала, заторопившись к выходу: — Не медли! Может, у нас твоя судьба!

Нинка уже подходила к гостинице, когда ее нагнала импортная "Вольво".

— Вас подвезти? — улыбнулся человек.

И на ломаном русском объяснил, что он живет в гостинице.

Нинка усмехнулась. Объяснила, зачем она направляется туда же. Человек открыл дверцу машины, пригласил ее, а вскоре привел в номер.

Баба забылась с ним на три дня.

Повезло! Но что будет завтра? — задумалась, едва оказавшись на улице. Она решила пересчитать деньги. Их было много. Здесь хватало на оплату жилья и на месяц жизни. А-дальше?

Белый лоскуток бумаги выпал из кармана. Нинка подняла. Смоленский адрес. Она совсем забыла о встрече в метро.

— Не медли! Может, у нас твоя судьба? — вспомнила и улыбнулась невесело.

— Где она, эта судьба? Давно не жду от нее ничего хорошего! Нет ничего у меня! Ни в прошлом, ни нынче, а и от завтра добра не жду. Сама от себя устала! — плетется домой, не оглядываясь по сторонам.

И только вошла в коридор, увидела свои чемоданы. Их уже выставила Антонина, не стала ждать. Как и обещала.

Нинка дернула двери в дом. Заперты. Постучала. Открыл Егор, провел на кухню. Виновато опустил голову:

— Твое место уже занято! Прости меня, Нинуля! Ты мне очень дорога! Почему ты не моя сестра? Как не хочу отпускать тебя! Да и идти тебе некуда…

— Не надо, Егор! Есть куда пойти! Пока зовут. Видно, мой час настал. Надо отрываться, пока не поздно и не все потеряно. Может, там повезет?..

— Куда ты?

— В Смоленск! Говорят, там еще есть люди! Там можно встретить судьбу и начать жизнь заново. Глядишь, не выгонят, приживусь. Возьми вот деньги за жилье! — поспешила Нина.

— Не надо денег! Оставь себе! Понадобятся, пригодятся. Обойдется змеюка без твоих. Ты на меня не сердись, не держи обиду! Будь моя воля, выкинул бы всех клевых, оставил бы тебя и мать. Жили бы спокойно. Пусть не каждый день ели бы мясо, зато спокойно спали бы. И никто не плевал бы нам вслед. Но я не один! И не могу распоряжаться по-своему. Есть сестра! Но если можно, оставь адрес!

— Когда устроюсь, позвоню тебе! — спрятала деньги, взяв чемоданы, вышла на улицу, не оглядываясь, не жалея ни о чем.

Вскоре Нинка приехала на Белорусский вокзал. А когда совсем стемнело, подошла к поезду, отправляющемуся в Смоленск.

Всю ночь лежала, не сомкнув глаза. Думала, взвешивала, ругала себя, что не ушла от Тоньки раньше, не искала, не имела запасных вариантов и осталась на улице, как состарившаяся дворняжка, изгнанная за непригодность жестоким хозяином.

Ранним утром она приехала в Смоленск, нашла Надюху. Та, накормив, вскоре отвезла ее к бабе Дусе. А через день Нинку взяли работать телефонисткой.

— Ничего, девонька! У тебя все наладится. Ты вон какая краси

вая, молодая! Погоди, попривыкнешь к нашей жизни, не захочешь вспоминать Москву! — утешала старушка.

— Век бы ее, проклятую, не знать! — сорвалось у Нинки невольное.

— Видно, всю душу тебе там изгадили! Но ничего, пройдет зима и в твоей душе. Даже старый клен каждой весной в женихи рядится! А уж возле березоньки, такой, как ты, обязательно тополь появится! Помяни мое слово, девонька! — говорила бабка, улыбаясь светло.

Нинка быстро освоилась на работе. И ей она пришлась по душе. Девчата-телефонистки сразу признали и через месяц перестали считать приезжей.