Книга Исчисление ангелов - Грегори Киз

Когда он доплыл до конца, у него в легких еще сохранился воздух, проблема была в другом – дорогу ему преградила дверь.

Закрытая дверь подвала.

Он заколебался лишь на секунду: он мог еще вернуться назад. Что, если дверь закрыта на замок с той стороны?

Он осторожно толкнул ее – дверь не поддалась. Он налег сильнее. Легкие уже начало покалывать. Бен понимал, что он упустил свой шанс вернуться назад живым. Подавляя панику – свою собственную и того неизвестного, что вел его по этому пути, – он выпустил изо рта фонарь, уперся спиной в дверь, ногами в ступеньки и налег изо всех сил. Перед глазами у него закружились темные точки, и его охватила настоящая паника, теперь только его собственная, она вырвалась из сдавленных болью легких, и он с большей силой навалился на дверь.

Полусгнившее дерево проломилось под его напором, и он упал куда-то, где смог с наслаждением вдохнуть. Однако тут он увидел в тридцати футах от себя человека с вытаращенными глазами, с раскрытым от удивления ртом, тянущегося к пистолету.

Взвыв, Бен выхватил кинжал, запустил им в сидевшего на табурете человека, а сам бросился следом. Вода, стекая, хлюпала у него под ногами. Человек попытался уклониться от летящего кинжала, потерял равновесие и упал на одно колено. Кинжал пролетел мимо и ударился у него за спиной в стену. Хотя у охранника и был пистолет, он не успел им воспользоваться. Бен налетел на него, и они оба врезались в стену. Охраннику пришлось хуже, чем ему. Перед Беном промелькнуло круглое лицо, он уловил запах вина, почувствовал, как напряглись мышцы его противника, и в следующее мгновение получил удар пистолетом в голову. Бен вскрикнул и отпрянул, пятерня противника вцепилась ему в лицо, показалось, что сейчас ему выцарапают глаза. Он кулаком ударил турка в живот, но пальцы противника уже проникали вглубь его глазниц, тогда ударом правого кулака Бен заехал ему прямо в горло. Пятерня, вцепившаяся в лицо, обмякла. Бен ударил еще раз, да с такой силой, что ему показалось, будто он сломал себе руку. Стражник отпустил его, Бен вскочил на ноги, и противник его тоже попытался подняться, тогда Бен ударил его дважды – в голову и в грудь.

Стражник перестал шевелиться, но продолжал дышать. Бен лихорадочно огляделся по сторонам, ему казалось, что на него нацелена сотня пистолетов. Однако вокруг не было больше никаких охранников, и не было места, где они могли бы спрятаться. Это его немного успокоило и позволило заметить две фигуры, прикованные цепями к стене, – мужскую и женскую.

– Ленка! – позвал он. – Ленка!

Руки у нее были связаны за спиной, глаза закрывала повязка. Рядом с ней сидел индеец, он пытался поднять скованные ноги и просунуть их в кольцо связанных за спиной рук так, чтобы руки оказались спереди.

– Бенджамин? Бенджамин, это ты?

Он кинулся к ней и почти упал у ее ног, сорвал с глаз повязку, погладил по голове.

– Ленка? Они били тебя?

Глаза у нее были красными, волосы спутанными, лицо грязным. Но она казалась ему самой красивой женщиной на свете.

– Нет, – ответила Ленка. – Нет, со мной все в порядке. Но нам нужно спешить. Сейчас сюда люди прибегут.

– Ленка… я так рад, что нашел тебя.

– И я рада тебя видеть. Но надо спешить.

Бен кивнул, немного разочарованный, не понимая, куда делись все те хорошие слова, которые он хотел ей сказать. Он подбежал к лежащему охраннику, обыскал его, вытащил из кармана связку ключей. Поспешно вернулся назад и начал попеременно пробовать ключи, пока один не подошел и не повернулся нехотя в отверстии Ленкиных кандалов. Она охнула и потрясла в воздухе освобожденными руками.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Ленка…

– Красные Мокасины, – произнесла она, подползая к индейцу. Сняла с его глаз повязку, заглянула в усталые, черные как ночь глаза.

– Merci, – пробормотал он, а затем Бену: – Спасибо большое. Ты смелый человек.

– Я же говорила тебе, что нас освободят, – сказала Ленка, пожимая руку индейцу.

Бен вышел из ступора, вдруг его охватившего, и освободил из цепей Красные Мокасины.

– Прости за те неприятности, что я тебе причинил, – сказал индеец, распрямляя руки и пытаясь подняться.

Бен мгновение смотрел на него застывшим взглядом и вдруг воскликнул:

– Ты! Ты послал мне видение.

– Да Я надеялся, что ты поймешь.

– Но как?..

– Прошу, пожалуйста, – взмолилась Ленка, – потом, все потом.

– А, да… хорошо, – опомнился Бен. – Ленка, ты умеешь плавать?

– Она ослабла, – сказал Красные Мокасины, – ты должен помочь ей.

– А как же ты? – И снова в сознании Бена пронеслось видение, он знал, что индеец не умеет плавать.

– Я последую за тобой.

– Но ты же не умеешь…

– Я последую за тобой, – решительно повторил Красные Мокасины, его черные глаза вспыхнули. – Веревка все еще там?

– Да.

– Тогда идите первыми.

Бен кивнул:

– Хорошо, я вернусь и помогу тебе.

– Не надо.

Бен кивнул и отправился на поиски ножа. Взгляд его упал на пистолет, но он не стал брать его, бессмысленно нырять с ним под воду. Да и в лодке у него остался пистолет.

– Ты вот что, – сказал он Ленке, – обхвати меня за шею.

Они кивнула, и они вместе погрузились под воду. После поединка со стражником он был в лихорадочно-возбужденном состоянии, но в воде почувствовал, насколько ослаб, и даже Ленка показалась ему тяжелым бременем, но он с радостью тащил за собой это бремя.

Они вынырнули над темными водами канала, хватая ртом воздух.

– Хасим! – шипящим шепотом позвал Бен.

– Я здесь, – послышался ответ, и тонкая рука схватила Бена за руку.

Работая ногами, он подсадил Ленку, а Хасим затащил ее в лодку. Затем он сам, превозмогая боль в теле, перевалился через борт, чуть не перевернув суденышко. Оказавшись в лодке, он упал на спину и долго лежал, восстанавливая дыхание.

– Мы плывем сейчас? – спросил Хасим.

– Нет, – ответил Бен, – там еще один человек.

– И вон там, – сказал Хасим, показывая куда-то.

Там, где их канал соединялся с боковым каналом, угол дома выступил из темноты в приближающемся свете фонаря.

– Тсс, – прошипел Бен, нащупывая свой пистолет.

Нашел его, мечтая сейчас только об одном, чтобы в темноте суметь вставить запал. Из-за угла показались две гондолы, на их выступающих резных носах покачивались фонари. На мгновение сердце у Бена сжалось так, будто к нему вновь прикоснулся голем, так ужасны были под черными треуголками совершенно белые маски вместо человеческих лиц.