Книга Розы любви - Мэри Джо Патни

— Черт возьми, Майкл, мы же знаем друг друга двадцать лет, и большую часть этого времени мы были с тобой ближе, чем братья. Неужели после всего этого ты меня даже не выслушаешь?

Глаза Майкла стали чуть менее безумными, но он не опустил пистолет.

— Хорошо, говори, но не рассчитывай, что я передумаю. Никлас сделал глубокий вдох, зная, что сейчас, как никогда, он должен говорить спокойно и убедительно.

— Как тебе известно, мой дед устроил этот брак, чтобы обеспечить продолжение рода Эбердэров. Когда я увидел Кэролайн, то охотно согласился жениться на ней. Но наш брак с самого начала оказался сплошным нагромождением лжи. Когда я сделал ей предложение, она со слезами на глазах призналась мне, что уже потеряла невинность — один человек, намного старше ее, друг их семьи, соблазнил ее, когда ей было всего пятнадцать лет. Плакала она прелестно, а рассказывала так убедительно, что, честное слово, я бы вызвал на дуэль этого гнусного совратителя, если бы она не сообщила мне, что он уже умер. Я был готов закрыть глаза на то, что с нею случилось, однако после того, как мы поженились, я начал сомневаться, а сказала ли она мне правду, — уж очень она оказалась опытной для девушки, которая, по ее словам, была почти что девственницей. Судя по ее искушенности, до брака у нес уже был по меньшей мере один серьезный роман. Мне не понравилось, что Кэролайн мне солгала, но в конце концов у женщин ведь никогда не было такой свободы грешить, как у нас, мужчин. Я рассудил, что Кэролайн, должно быть, подумала, что обязана скрыть от меня правду, чтобы вступить в честный, благопристойный брак.

Когда Никлас вспомнил о своем легковерии, все черты его лица напряглись, на скулах заходили желваки. — Я хотел найти и находил для нее оправдания. Она говорила, что любит меня, и была так горяча, так податлива, что я легко ей верил. И я… я не знаю, любил ли я ее, но мне очень — хотелось ее любить. — Никлас явно хотел добавить к этому что-то еще, но сдержался; он предпочитал скорее погибнуть от пули Майкла, чем слишком уж обнажить свою душу.

Возвратившись к более безопасной теме разговора — поведению покойной жены, он продолжил:

— В общем, я считал, что у нас хороший брак, пока однажды ночью не пришел к ней в постель и не обнаружил на ее груди следы от любовных покусываний. Кэролайн даже не пыталась отрицать, что была мне неверна. Вместо этого она рассмеялась и сказала, что не ожидает супружеской верности и от меня и что я не должен требовать верности от нее. Еще она заявила, что знает, как предотвратить зачатие, и дала мне слово, что не зачнет ребенка, который не будет моим.

И снова Никлас почувствовал то омерзение, которое охватило его, когда он вдруг осознал, что супружество, к которому он прикипел душой, было одной сплошной насмешкой.

— Я наотрез отказался принять это условие. Считая, что в ее власти заставить меня передумать, она попыталась соблазнить меня. Когда я отказался лечь с нею в постель, она пришла в ярость, сказав, что ни один мужчина еще не бросал ее, и поклялась, что заставит меня горько об этом пожалеть. И, Бог свидетель, она сдержала свою клятву. — Он посмотрел Майклу прямо в глаза. — Эта милая сцена произошла где-то в апреле 1809 года. Прав ли я буду, если предположу, что ее любовь к тебе преодолела ее нравственное отвращение к адюльтеру примерно через несколько недель после этой ночи?

Посеревшее лицо Майкла было достаточным ответом. Прежде чем продолжить, Никлас незаметно придвинулся к Майклу поближе.

— Я отправил ее в Эбердэр, а сам остался в Лондоне. Теперь я понимаю, что мне следовало насторожиться, когда она так покорно согласилась уехать, но тогда я был не в состоянии ясно мыслить. Какое-то время я пытался отыскать смысл жизни в будуарах и бутылках, но потом решил, что пора поехать в Эбердэр и все-таки поговорить с Кэролайн. Я надеялся, что ее взгляды могли поменяться и мы сможем попробовать хоть как-то подлатать наш расползающийся брак.

Но вместо сцены примирения получился классический театральный фарс: глупый муж неожиданно возвращается домой и застает жену в постели с другим мужчиной. И этим другим мужчиной оказался мой дед.

Такое предательство было хуже самых жутких кошмаров; даже теперь при воспоминании о той сцене у Никласа свело живот от отвращения и ужаса.

— Они оба весело смеялись надо мной, а старый граф при этом самодовольно объяснил, как умно он все обстряпал. Совсем так же, как только что нечто похожее делал твой управляющий Мэйдок. Дед всегда презирал мою цыганскую кровь и искал какой-нибудь способ избавить от нее род Эбердэров. Сначала ему мешала долгая болезнь первой жены, но едва бедняга скончалась, он женился вторично. Однако Эмили так и не смогла зачать ему наследника, хотя он очень старался.

— Ты лжешь, — сдавленно выговорил Майкл. — Зачем твоему деду было идти на все эти ухищрения, если ты и так должен был унаследовать все его состояние?

— Ты недооцениваешь его изобретательность, — сухо ответил Никлас. — Он приготовил несколько явно сфабрикованных документов о браке моих родителей и о моем рождении. Если бы ему удалось родить еще одного сына, он уничтожил бы настоящие бумаги, а фальшивые отнес бы адвокату и с прискорбием сообщил бы ему, что желание иметь наследника заставило его поверить, что мое происхождение законное, однако теперь он больше не в силах обманывать себя. Я был бы лишен наследства и выброшен за ворота, как мусор, каковым он всегда меня считал.

Клер тихо воскликнула:

— Я видела эти фальшивки, копии настоящих документов! Помнишь, я нашла их в семейной Библии, и ты их сжег. Он посмотрел на нее.

— Теперь ты понимаешь, почему я был тогда так зол?! — Снова повернувшись к Майклу, он продолжил свой рассказ:

— Итак, Эмили не смогла родить моему деду ребенка, и ему пришлось искать другой способ оставить меня с носом. Он всегда был похотливым старым козлом, хотя старался, чтобы о его делишках не знали, — как же, ведь это могло пошатнуть его репутацию ревнителя благочестия. Поскольку Кэролайн уже тогда была его любовницей, ему пришла в голову мысль выдать ее замуж за меня. Она согласилась — думаю, из-за того, что возможность поучаствовать в столь утонченном разврате приятно щекотала ее нервы. Черт побери, да она могла даже предложить весь этот план сама!

— Причина, по которой мой любящий дед объяснил мне все это столь охотно, была проста: Кэролайп только что сообщила ему, что ждет ребенка. Дед ликовал, потому что был абсолютно уверен, что этот ребенок от него и что это мальчик, так что отныне род Дэйвисов будет избавлен от моей грязной цыганской крови. Хотя он не сможет помешать мне самому наследовать титул, зато когда я умру, наследником станет сын моего деда. Прелестная комбинация, не так ли? — Голос Никласа зазвучал еще более едко. — А потом он сказал, какая замечательная умница Кэролайн и как ловко она предохранялась, чтобы ни в коем случае не забеременеть от меня. Лично я думаю, что поскольку он, как ни старался, так и не мог сделать ребенка Эмили, ребенок Кэролайн был скорее всего от тебя, Майкл, хотя теперь это уже и не важно.

Как же мне хотелось убить их обоих! Но я не дотронулся до них и пальцем. Вместо этого я сказал, что сейчас же увезу Эмили в Лондон, и там мы с ней начнем два самых безобразных бракоразводных процесса в истории Британии, с тем чтобы мой дед и Кэролайн предстали перед всеми в своем истинном свете. Я унаследовал кое-какие деньги от своей бабушки, так что у меня были средства на судебные расходы.