Книга Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли

Мод и Изольда уехали в военный госпиталь в Пари-Плаж-Па-де-Кале, где работала медсестрой Кэтлин. Теперь они будут трудиться там вместе.

– Единственный способ противостоять смерти – это бороться за жизнь, – сказала мне Мод перед отъездом.

Не было времени на траур и оплакивание. А через две недели пришло письмо от Джона Фини. Я думала, я надеялась, что его отправили домой и он теперь в безопасности, но он каким-то образом умудрился просочиться в состав «Дублинских стрелков». Глупый мальчик. Глупый. Очень глупый. Я даже злилась на него, но ничего не могла поделать. Он ведь был спасен, он был как раз тем парнем, за которого мне не нужно было бояться и переживать.

«Дорогая Нора!

Нас посылают в место под названием Галлиполи – звучит прекрасно, не правда ли? Мы не должны были знать, куда едем, но об этой высадке написали лондонские газеты. Так что мы не станем сюрпризом для Джонни Турка. Ну и хорошо. Я уже готов сражаться в настоящем бою. Мои ангелы обещали охранять всех нас. Желаю всего наилучшего вашему мужу из Коннемары.

Ваш друг,

Джон Фини»

Я нашла Пола.

– Знаю, что вы на меня злитесь, но вы должны это прочитать. Джон Фини вернулся на войну и сейчас на пути в Галлиполи.

Пол выхватил у меня письмо и быстро пробежал его глазами.

– Идиот. Они будут высаживаться на берег, так что там и у армии, и у флота будет шанс продемонстрировать свою храбрость, – с издевкой заявил он.

– Послушайте, Пол… – начала я.

– Можете не извиняться, – прервал меня он.

– Что? Вы – предатель, с чего это мне перед вами извиняться?

– Вы сами прекрасно знаете, что я никогда не докладывал ничего такого, что действительно могло нанести вред вам или кому-то еще. А что касается миссис Макбрайд, которой я восхищался много лет, то меня сильно обидело ее обвинение, будто я не уважаю ее горе.

– Вы хотите сказать, что не доложили о нашей встрече с Кэролин Уилсон и о смерти Тома Пилчера?

– Послушайте, Нора, конечно я доложил. Потому что должен был. Вас же здесь видели. Или вы считаете, что я один нахожусь в этом госпитале под прикрытием? Но вышли вы из этой ситуации очень хорошо, и полковник заинтересовался Кэролин Уилсон. Она могла бы отправиться навестить какие-нибудь немецкие части – ну, как представитель нейтральной страны и все такое. А потом могла бы рассказать все полковнику. И заработать на этом хорошие деньги. Может, предложите ей такой вариант?

– Заткнитесь, Пол, – взорвалась я и отправилась искать отца Кевина.

– Нет, вы только послушайте, что сказал мне Пол, – обратилась я к нему и все рассказала.

– Следите за ним, Нора, – предупредил меня отец Кевин. – Он не такой amadán, каким прикидывается. И ни слова ему про Питера Кили.

– Конечно, – ответила я.

– В Англии, безусловно, тоже развернется воинский призыв. И британское правительство попытается набрать в армию и ирландцев. Тогда Питер может оказаться в пасти льва. Потому что там считают отговаривание ирландских парней от вступления в британскую армию изменой, страшным преступлением, которое карается виселицей.

Боже милосердный, прошу Тебя. Я буду выполнять тут Твою работу. А Ты защити Питера. Пожалуйста. Пожалуйста.

В следующий раз я встретилась с Кэролин уже в конце апреля. Нашла ее во дворе, куда кареты скорой помощи привозили раненых, прибывших железнодорожными эшелонами. Но это оказалась уже не та уверенная в себе молодая женщина, какой она была всего несколько недель назад. Доктор Грос собрал всех нас, медсестер, встречать конвой из Ипра.

Состоявшееся там сражение Пол назвал «полным обломом».

Первую «скорую помощь» вез юный Тони Халман, только делал он это непривычно медленно. Обычно мотор у него ревел, на тормоза он жал резко. И всегда торопился, независимо от состояния пациентов. Но теперь он спокойно припарковался, вышел из машины и помахал рукой Полу.

– Тут понадобишься ты, – сказал ему Тони.

Пол и еще один санитар побежали к нему с носилками. Но партнер Тони, Чарли Кинсолвинг, молоденький парнишка из Нью-Йорка, уже открыл заднюю дверь фургона и помогал первому солдату выбраться из машины.

Я видела, что это араб из французских колониальных войск. Голова его была замотана белой марлевой повязкой, которая закрывала его глаза. Пол взял его за руку и подвел к доктору Гросу, который осторожно снял бинт и осмотрел раненого. Тем временем к первому присоединились следующие два солдата, которые были забинтованы точно так же. Они стояли совершенно неподвижно.

– Они все ослепли, – сказала мне Кэролин. – Газовая атака. Немцы выстрелили контейнерами с хлором в окопы, где были алжирские части. На людей опустились облака желтого тумана. Некоторые побежали, другие ныряли на дно траншей, но скрыться никому не удалось. За какие-то десять минут погибли сотни. Я видела их тела. Выжившие рассказывали мне, что газ жег их легкие. Они не могли дышать. Люди гибли или оставались жить в зависимости от того, куда дул в тот момент ветер.

– И сколько было убитых? – спросила я.

– Тысячи, – ответила она. – А еще больше ослепло, как эти несчастные парни.

Продолжали прибывать другие кареты скорой помощи, и в течение следующего часа мы приняли почти две сотни пациентов. Еще алжирцы, а потом сразу большая группа канадцев, которые, по словам Кэролин, удерживали свои позиции даже во время газовой атаки.

– Они продолжали стрелять, даже умирая от удушья, – сказала мне она.

Маргарет организовала поднос воды по цепочке, а потом мы выстроили вновь прибывших, вымыли их теплой мыльной водой и переодели в чистые больничные сорочки. Слава богу, миссис Вандербильт закупала все в больших количествах.

Все свободные койки теперь были заняты. Мы поставили раскладушки в коридорах и вдоль проходов в палатах. Примерно половина пациентов ослепли. У всех, помимо обычных ран, были ожоги на лице и теле. Отец Кевин двигался от кровати к кровати, выслушивал исповеди католиков, соборовал самых тяжелых больных и молился вместе с мусульманами. Кэролин следовала за ним. Некоторые из раненых хотели рассказать ей, как страшно было оказаться в смертельном облаке хлора. Многие сначала подумали, что немцы предприняли дымовую завесу, чтобы скрыть наступление пехоты. Но вдыхая это, они чувствовали удушье, глаза начинали гореть, и они видели, как люди вокруг них падают замертво.

– Они почему-то считают, что газ даже хуже артиллерии. Один канадский солдат сказал мне: «Это просто неблагородно», – рассказала мне Кэролин.

Пол увел Кэролин, Маргарет и меня в свое «убежище». Было уже за полночь, мы сидели, пили чай с добавленным в него бренди, и нам было хорошо. Я думала о словах Мод насчет того, что человеческое тело – хрупкий сосуд. Как это – умереть от того, чем дышишь?

– Не знаю, сколько еще я смогу делать это, – сказала Кэролин, залпом выпивая свой чай.