Книга Последние бои Вооруженных Сил Юга России - Сергей Волков

По уговору с генералом Слащевым князю предстояло: «1) усилить личный состав корпуса путем мобилизации; 2) усилить его артиллерию морскими орудиями; 3) согласовать работу «разведок» и 4) деятельность Края с насущными потребностями Армии, защищающей подступы к Крыму». 24 декабря князь отбыл из Севастополя в Симферополь (временно), как пишет князь, «для организации связи с Управлением Края, мобилизации военнообязанных и волонтеров, из состава которых и должен был образоваться «енный» Крымский отряд, который должен был влиться в ту или другую группу наших войск образовывавшегося Крымского фронта (на Перекопе и на Чонгаре)».

Между прочим, в своем сообщении князь отмечает интересную подробность: «Еще при наших встречах в Севастополе я просил «моего» генерала точно установить приказом: а) наименование и предел полномочий моей должности, б) прислать в Симферополь хотя два взвода, которые служили бы мне опорой и стержнем мобилизующихся частей, в) связаться с элементами его разведки, дабы и мне быть в курсе дел… Все это было мне обещано, но не выполнено, благодаря чему я оказался в этом городе скорее туристом, чем начальником весьма ответственного военного образования».

Очутившись в незнакомом ему городе, князь отправился на поиски ротмистра Муфти–Заде, [164] которого он знал давно по Ливадии, когда эскадроны Крымского Конного полка были там на охране. Вот как описывает князь свои первые шаги в Симферополе: «Муфти–Заде принадлежал, как мне говорили, к знатной татарской семье, к тому же состоятельной и в Крыму хорошо «котировавшейся». Он меня сразу же пригласил поселиться у него на дому. Таким образом я вошел в его семью и мог присмотреться к ее быту и уюту.

Доверяя хозяину дома, я сообщил ему о своей миссии в Симферополе и спросил, кто здесь обладает достаточным авторитетом в военной среде, чтобы взять на себя, под моим руководством, дело формирования Крымского отряда, предназначенного для обороны Крыма. Не колеблясь, Муфти–Заде ответил мне: «Конечно, пригласите Орлова. Он молод и очень популярен, я его знаю и, если вам угодно, я приглашу его сюда для встречи с Вами». Я согласился. Встреча состоялась в тот же день, и, выслушав меня, Орлов согласился взяться за формирование этого нового «крымского отряда». Орлов произвел на меня скорее благоприятное впечатление. Он неглуп, скорее угрюм, а об его характере и военных талантах я решил судить по результатам его работы».

Итак, совершилось то, чего Орлов, имея уже некоторое окружение, не мог получить так легко. Он совершенно неожиданно получил в свои руки не только возможность создать для себя силу, с которой он сможет провести в жизнь свои мысли, но, что очень важно, получил авторитет князя и тем самым как бы благословение генерала Слащева и законность его формирования. При наличии в Симферополе в этот момент, в чем нельзя сомневаться, более опытных офицеров с «достаточным авторитетом в военной среде» жребий пал совершенно случайно на капитана Орлова — «он молод и очень популярен». Популярность Орлова сыграла главную роль.

Говоря об «окружении», вспоминаю разговор с поручиком Н. Турчаниновым, Симферопольского Офицерского полка, большим другом капитана Орлова по гимназии и по полку. Он рассказывал мне, как ему пришлось присутствовать на тайных собраниях на квартире Орлова (это в период перед назначением Орлова). На этих собраниях присутствовал всегда Марковского пехотного полка капитана Ник. Дубинин и еще другие неизвестные ему лица и разрабатывалась схема действий. Между прочим, как он говорил, характер этих собраний если не был революционный, то, во всяком случае, был близок к этому: разрабатывались воззвания всякого рода и т. п. Поручик Т. возражал против всего виденного, но Орлов не внимал, будучи уже под влиянием других из его окружения.

Для штаба формирований была предоставлена гостиница «Европейская», и Орлов представил князю Романовскому своих сотрудников, среди которых «несомненно выделялся капитан Дубинин», — замечает князь.

«Не теряя времени, — сообщает дальше князь Романовский, — я написал и опубликовал (в газете) воззвание к населению Крыма, призывая его исполнить свой долг перед Россией… работа медленно налаживалась». На воззвание откликнулись офицеры и добровольцы, и Орлов приступил к формированию отряда из русских. Одновременно на воззвание откликнулись немецкие колонисты, выставив отряд, хорошо организованный под командой бывшего германского лейтенанта Гомейера (Деникин).

Вот как описывает один из бывших чинов отряда Орлова (П.) о своем вступлении в отряд: «В конце 1919 года на окне банка, занимавшего нижний этаж в доме на углу улиц Пушкинской и Дворянской, напротив городского театра, появилось извещение о формировании «Особого Отряда Обороны Крыма» с благословения генерала Слащева. Желающие призывались записываться в формируемый Отряд, причем находящимся в самовольной отлучке (дезертирам) гарантировалось забвение их прошлых грехов при вступлении в Отряд», — и это лицо добавляет: «Это последнее обстоятельство и привело меня в орловский отряд». Другой молодой доброволец на вопрос, что его привело к поступлению в Отряд, отвечает: «Для симферопольской молодежи привлекательным было имя Коли Орлова, как любимого футболиста в прошлом, а для более солидной публики — имя князя Романовского, герцога Лейхтенбергского (офицер–моряк)».

В это же время в Симферополе скопилось много офицеров Симферопольского Офицерского полка, не имевших возможности возвратиться в полк, находившийся на фронте в районе Одессы. Некоторое количество офицеров полка добровольно вступило в отряд, и Орлов сам, по–видимому, старался привлечь в свой отряд наших офицеров — об этом можно судить из описания встречи шт. — капитана X. с Орловым, происшедшей 2 января 1920 года в помещении комендантского управления. После короткого разговора Орлов сказал шт. — капитану X., чтобы он по выздоровлении пришел к нему в роту (или батальон, он хорошо не помнит), которую он формирует из чинов Симферопольского Офицерского полка, застрявших в Крыму по болезни, после ранений, отпускных и т. п., сказав при этом: «У нас будут восстановлены наши традиции, дисциплина, порядок и прочее нашего полка».

Штаб Орлова и часть отряда помещались в «Европейской», другая часть — в здании гимназии Оливер на Почтовой улице. Формирование отряда, по словам одного из бывших чинов отряда (Ил.), «происходило как‑то безалаберно, хаотично. Приходили люди, регистрировались в Европейской гостинице, уходили, являлись каждый день, никакой службы не несли (сужу по себе и Ц.)». Очень характерным и странным явлением при формировании было, как пишет Ил., что «симферопольцы (уроженцы Симферополя. — В. А.) жили и питались дома, пришлые — у знакомых и в Европейской гостинице». «Чем объяснить такое, сказал бы, недопустимое при формировании отряда положение: люди не несут службы, приходят и уходят, никаких занятий, ночуют и питаются дома и т. п. И это в отряде, который должен быть готов к выступлению на фронт каждую минуту».