Книга Разделяй и властвуй. Записки триумфатора - Гай Юлий Цезарь

АФРИКАНСКАЯ ВОЙНА

Incertorum auctorum de Bello Africano

1

Не пропуская ни одного дня, Цезарь достиг обычными дневными переходами на четырнадцатый день до январских Календ Лилибея и тотчас же объявил о своем желании сесть на корабли, хотя при нем было не больше одного легиона новобранцев и вряд ли шестьсот всадников. Свою палатку он поставил у самого берега, так что волны почти что разбивались об нее. Это он сделал с той целью, чтобы никто не надеялся на какую-либо задержку, но чтобы все были со дня на день и с часу на час готовы к отъезду. Но как раз в это время погода не благоприятствовала отплытию.

Тем не менее он держал гребцов и солдат на судах, чтобы никоим образом не пропустить удобного момента для выхода в море; тем более что жители этой провинции сообщали об огромных боевых силах противника, именно о бесчисленной коннице, о четырех легионах царя [Юбы], о ста двадцати слонах, о нескольких эскадрах. Но это его не смущало: он был спокоен и полон надежд. Тем временем со дня на день увеличивалось у него число военных кораблей, приходило все больше и больше грузовых судов, собирались легионы – четыре из новобранцев и кроме них пятый из ветеранов[310] – и конница в количестве около двух тысяч человек.

2

Всего собралось шесть легионов и две тысячи всадников. По мере подхода каждого легиона пехоту грузили на военные корабли, а конницу на грузовые. Тогда Цезарь приказал большей части кораблей идти вперед и направиться к острову Апониане (в десяти милях от Лилибея), а сам, пробыв там несколько дней, продал с публичного торга имущество некоторых лиц, потом отдал по всем делам распоряжение претору Аллиэну, управлявшему Сицилией, поручив ему особенно озаботиться быстрой посадкой остальных войск на суда. Затем сам он сел на корабль на шестой день до январских Календ и немедленно направился вслед за остальными судами. На четвертый день плавания при надежном ветре и быстром ходе кораблей он оказался с немногими военными кораблями в виду Африки; остальные (грузовые) корабли за редкими исключениями были разбросаны бурей и, сбившись с курса, направились в совершенно различные стороны. Он прошел с флотом мимо Клупеи, а затем мимо Неаполя и, кроме того, оставил в стороне некоторые укрепленные места и города, находившиеся недалеко от моря.

3

Когда Цезарь приблизился к Адрумету, где стоял гарнизон противников под командой Г. Консидия[311], показался проехавший от Клупеи вдоль морского берега по направлению к Адрумету Гн. Писон с конницей, состоявшей приблизительно из трех тысяч мавретанцев. Ввиду этого Цезарь простоял некоторое время перед гаванью в ожидании подхода остальных кораблей, затем высадил войско, наличная численность которого доходила до трех тысяч пехотинцев и шести сотен всадников, и разбил перед городом лагерь, в котором и держался, не причиняя никому вреда и запрещая своим солдатам грабить. Тем временем горожане заняли стены вооруженными людьми; большое их количество расположилось также перед воротами для обороны, всего же их было приблизительно около двух легионов.

Цезарь объехал город кругом и, познакомившись с характером местности, вернулся в лагерь. Все обвиняли его в недосмотре, что он своевременно не указал кормчим и капитанам кораблей тех гаваней в соседстве с Адруметом, куда они должны были направляться, и, вопреки своему прежнему обычаю, не дал запечатанных приказов, с тем чтобы по прочтении их они все до одного вовремя направились в определенное место. Но на этот счет Цезарь отнюдь не ошибался; он предполагал, что теперь ни одна гавань на африканском берегу, к которой могла бы пристать эскадра, не может быть вполне безопасным от врагов опорным пунктом и надо только ловить счастливо подвертывающийся случай для высадки.

4

Тем временем легат Л. Планк[312] просит у Цезаря позволения вступить в переговоры с Г. Консидием в расчете на то, что, может быть, удастся образумить его. Пользуясь представившимся случаем, Цезарь пишет письмо и отдает его пленному для доставки Консидию в город. Когда пленный прибыл туда и, как ему было поручено, стал протягивать Консидию письмо, тот, прежде чем его взять, спросил: от кого оно? Пленный отвечал: от императора Цезаря. Тогда Консидий сказал: в настоящее время у народа римского один император – Сципион. Затем он у себя на глазах приказал немедленно убить пленного, а письмо, не читая и не распечатывая, отдал верному человеку для доставки Сципиону.

5

Цезарь провел у города одну ночь и часть дня, не получая никакого ответа от Консидия. Остальные войска все еще не подходили, мало было конницы, для осады города недостаточно было сил, да и наличные состояли из новобранцев; вместе с тем Цезарь не хотел тут же по прибытии проливать их кровь. Самый город был отлично укреплен, так что трудно было подступиться к нему для штурма. Наконец, сообщали, что к горожанам идут на помощь большие конные силы. Ввиду этого не было смысла задерживаться здесь для осады города, так как, занявшись ею, пришлось бы страдать от обхода с тыла и нападений неприятельской конницы.

6

И вот, когда он хотел сняться с лагеря, вдруг городское население сделало вылазку из города и случайно в это же время подоспела им на помощь конница, которая была послана Юбой для получения жалованья[313]. Они заняли тот лагерь, из которого только что выступил Цезарь, и начали также преследовать его арьергард. Как только это было замечено, легионеры вдруг остановились, и всадники при всей своей малочисленности с большой смелостью вступили в бой с подавляющей массой неприятелей.

Произошло нечто невероятное: галльские всадники, числом менее двухсот, разбили двухтысячную мавретанскую конницу и отбросили ее в город. После того как она была опрокинута и загнана в свои укрепления, Цезарь поспешил продолжать свой марш. Так как неприятели делали это довольно часто и то преследовали наших, то снова отбрасывались нашими всадниками в город, Цезарь поместил в арьергарде несколько бывших при нем когорт из ветеранов и часть конницы, а с остальными начал медленно двигаться дальше. Благодаря этому, по мере удаления от города, нападения нумидийцев постепенно ослабевали. Тем временем по дороге приходили из городов и укрепленных мест посольства с обещанием дать провиант и охотно исполнить все требования. Таким образом он в этот день разбил лагерь у города Руспины.