Книга Операция "КЛОНдайк" - Неонилла Самухина

Подойдя к этой двери, Козак приложил ухо, но не услышал за ней ни одного подозрительного звука. Тогда он на крайний случай дважды коротко нажал на звонок, после чего, подождав для уверенности несколько секунд, вытащил из кармана набор отмычек, и отработанными движениями открыл замок. Толкнув дверь, он быстро проскользнул в образовавшуюся щель.

Прикрыв за собой дверь, Козак прислушался – было тихо.

«Точно, никого нет! Но ничего, подождем. Мы – привычные…» – подумал он и хмыкнул, вспомнив известный анекдот о двух киллерах, которые в назначенный час ждали в подъезде «клиента», и когда, минут через двадцать, «клиент» все еще не появился, один из киллеров, глянув на часы, встревоженно сказал второму: «Слушай, я волнуюсь: не случилось ли с ним чего-нибудь?».

Осторожно ступая, Козак медленно прошелся по квартире, осваиваясь.

Подойдя к окну, он выглянул наружу. В темном салоне Вероникиной «бээмвэшки» какими-то беспорядочными рывками двигался красный огонек, видимо, Квач курил, как всегда нервно поднося ко рту зажженную сигарету. А непонятная «шестерка» по-прежнему стояла в углу двора. Правда, сверху не было видно, вышли из нее пассажиры или нет.

Задернув поплотнее шторы, Козак включил фонарик и осветил им окружающее пространство. Обстановка в квартире была вполне приличная, но какая-то безликая – никаких тебе фотографий, никаких безделушек. На всем лежал явный холостяцкий налет – в этом доме абсолютно не чувствовалось женской руки. Видимо, Кондратюк был не женат и вообще жил один.

Пройдя на кухню, Козак открыл холодильник. В нем сиротливо лежало несколько консервных банок, пачка масла, недопитая бутылка кефира и полбуханки черного хлеба, завернутого в полиэтиленовый мешок.

«Ну и чмо манерное! Хлеб хранит в холодильнике! – хмыкнул про себя Козак и ткнул пальцем в буханку. – Мягкий, видимо, недавно куплен…»

Вернувшись в комнату, Козак еще раз внимательно огляделся, пытаясь найти что-нибудь примечательное, но безуспешно. Подойдя к книжному стеллажу, он осмотрел ровные ряды книг и журналов – сплошная медицина. Если бы Козак сам не видел, как этот «ученый червь» грамотно уводил людей из института, никогда не поверил бы, что такой человек способен был оторваться от Квача.

«Не простой мужичок, похоже… – с досадой подумал Козак. – И ждать его тут, видимо, бесполезно. Нужно попробовать найти второго, хотя… тот еще более непростой…»

Он уже, было, направился к выходу, когда тишину вдруг взорвал громкий звонок в дверь. Козак замер. С лестничной площадки доносились чьи-то голоса.

Вытащив оружие, Козак быстро снял ботинки и, едва касаясь пола, тихо подошел к двери.

– Я говорю вам: он дома! – раздался дребезжащий старческий голос. – Я видела, как он открывал и входил в дверь. Звоните еще!

«Черта с два ты видела, сука старая! – с раздражением подумал Козак, напрягаясь. – Хотя, может, и видела… В „глазок“, небось, смотрела, тварюга!»

Козак ненавидел старух, считая, что они вечно суют нос не в свои дела, каждой бочке – затычка!

«Мочить таких любознательных надо, в их же собственной моче и мочить!» – со злостью подумал он, пробираясь обратно в комнату и соображая, что делать.

А в дверь уже не только звонили, но и стучали.

– Открывайте, милиция!

«Ого, это уже серьезно!» – неожиданно весело подумал Козак.

Он осторожно выглянул из-за шторы в окно, и тут его слегка остудило: машины с Квачом на месте не было, зато там стояли два милицейских уазика.

«Бляха-муха! Кажись, вляпался!» – Козака мгновенно из холода бросило в жар.

Под грохот, доносящийся из прихожей, где уже начали вышибать дверь, он быстро надел ботинки и рывком распахнул окно. Морозный воздух ледяным порывом ударил ему в разгоряченное лицо.

«Хоть бы балкончик какой-нибудь…» – озадаченно подумал он, выглядывая из окна, и тут же увидел ниже этажом наполовину занесенный снегом балкон, в этом доме они располагались в шахматном порядке, однако, перебираться туда он передумал – по следам тут же вычислят, а наоборот поднял голову. Над окном нависала грязно-серая плита верхнего балкона. Если встать на подоконник и вытянуться, то можно было достать до края балкона, а там уже подтянуться – раз плюнуть, физической крепостью Бог его не обидел.

Не долго думая, он залез с ногами на подоконник и, стараясь не смотреть вниз, медленно выпрямился, одной рукой держась за край окна, а другую вытягивая над собой. Вскоре его пальцы нащупали край балконной плиты. Вцепившись в нее, он рывком послал вторую руку вверх и схватился за прутья ограды. Пальцы сразу обожгло холодом от прикосновения к выстуженному морозом металлу. Но Козак, не обращая на это внимание, поплотнее обхватил прутья, подергал их, проверяя на надежность, а потом крякнул и сильным броском послал тело свечкой вверх, закидывая ноги за край балконной ограды наподобие абордажных крючьев. Руки его при этом даже не заскользили по гладкому металлу. Еще в юности он вызывал у сверстников дикую зависть, научившись отжиматься на руках, находясь в состоянии свечи – стоя на руках вверх ногами. И сейчас ему это умение впервые по-серьезному пригодилось.

Резко выдохнув, Козак перекинул тело на балкон и, отпустив руки, приземлился среди чьих-то банок с соленьями-вареньями. Сразу же присев, он посмотрел между решеткой балконной ограды вниз во двор, где стояли милицейские машины – там, похоже, его маневров никто не заметил. Понимая, что передышка не будет долгой – сейчас внизу ввалятся в квартиру, увидят открытое окно и начнут его искать – Козак начал судорожно соображать, что предпринять дальше, и в этот момент почувствовал спиной чей-то взгляд.

Он резко обернулся и увидел сквозь стекло балконной двери ошеломленно смотрящую на него девушку. В ее взгляде было такое изумление, что он невольно улыбнулся. Она удивленно улыбнулась ему в ответ, продолжая пристально разглядывать его, словно не верила, что это происходит на самом деле.

Не переставая улыбаться, Козак сделал ей знак, чтобы она открыла ему балконную дверь. Та, как под гипнозом, шагнула вперед и, повернув ручку, распахнула перед ним дверь. Козак тщательно обтряхнул с обуви снег, после чего вошел внутрь и, прикрыв за собой дверь, закрыл щеколду и задернул штору.

– Здрастьте! – сказал он, поворачиваясь к девушке. – Гостей принимаете? Я – Карлсон, который живет на крыше… А ты – Малыш?

Девушка молча смотрела на него, и улыбка медленно сползала с ее лица. Тогда Козак шагнул к ней навстречу, отчего она уже совсем испуганно попятилась, выставив перед собой руку.

– Не бойся, я тебе ничего не сделаю… – сказал он, опасаясь, что она закричит. – Я немножко посижу у тебя, хорошо?

Он говорил, а сам надвигался на нее, пока она не уперлась спиной в стену. В ее глазах мелькнула паника, губы раскрылись, но она не издала ни одного звука.

– Ты ведь кричать не будешь? – спросил он, почти прижимая ее своим телом к стене и, поднимая в готовности руку, чтобы зажать ей рот, если что.