Книга Наследство Карны - Хербьерг Вассму

Ханна закрыла глаза, ее охватила слабость. Потом она посмотрела на него. Встала и завернулась в платок.

— Не шути так со мной, Вилфред.

— Я не шучу. Я уже давно думаю об этом. Разве ты не шила для людей, когда мы с тобой познакомились? Но на этот раз ты будешь шить не в каморке, в которой была вынуждена также и жить. Мы найдем светлое, просторное помещение. Я даже придумал название… «Швейная мастерская фру Олаисен». Тебе нравится?

— Но тогда нам придется нанять двух постоянных нянь и… может быть, портних…

— Разве я не привык нанимать людей на работу? Найму и теперь и портних, и нянь.

— А наш долг банку?

— Это своим чередом. Все будет в порядке. Я все улажу. А если мы окажемся в трудном положении, я могу продать третью часть пароходной пристани.

— Кто, по-твоему, ее здесь купит? В Страндстедете? О какой третьей части ты говоришь?

— Не думай об этом. Ты в этом не разбираешься. Так покупать для тебя мастерскую и машины или ты отказываешься?

Треть ее будет принадлежать Дине, как и треть пароходной компании. Остальное — мне. Разве я не сказал тебе об этом?

— Нет.

— Впрочем, это не имеет значения.

— Как получилось, что Дина тоже стала хозяйкой пристани?

— Некоторое время назад мы с ней заключили сделку. Она сказала, что всегда мечтала владеть хоть кусочком пристани. Я счел это естественным. Вот и все.

Людей удивляло, что Ханна Олаисен, как обычная вдова, собирается открыть швейную мастерскую. Да еще в ее положении! Кое-кто считал, что Олаисен хочет расширить свое влияние, чтобы обеспечить себя на случай, если времена изменятся.

Другие полагали, что у председателя управы большой аппетит — он заинтересован в росте Страндстедета. Редкий человек. Сразу понял, какие возможности кроются в шитье женской одежды.

Ведь в Страндстедет время от времени приезжает театр. Это заставляет женщин обновлять гардероб. А домашние концерты в «Гранд Отеле»? А праздники? Приличное платье нужно всегда.

Кроме того, сюда приехал фотограф. Не станут же люди фотографироваться в чем попало!

Страндстедет растет и развивается, говорили люди, понимающие в этом толк. Не это главное, говорили другие. Главное, чтобы на всех хватало работы и хлеба.

Глава 14

Сторонники Олаисена испытали настоящее потрясение, когда председателем местной управы с большим перевесом голосов был выбран Вениамин Грёнэльв.

У Вилфреда Олаисена только что родился четвертый сын, и, по-видимому, сейчас его волновало только это событие. Он вежливо улыбался направо и налево. Этот человек не потеряется ни при каких обстоятельствах, говорили те, кто знал его лучше других.

Окружной доктор не ждал такого поворота событий. Он опасался, как бы это избрание не пошло во вред больным.

Но поскольку он не отказался, ему оставалось только принять новый пост. Так получилось, что Вениамин не только выиграл выборы, но и стал председателем управы, даже не претендуя на это.

И к тому же жена его была уроженкой Копенгагена! Ни у кого в Страндстедете не было жены, которая говорила бы по-датски. За короткое время у некоторых дам появилась привычка на датский манер катать во рту гласные, прежде чем произнести их. Если, конечно, они разговаривали с образованными людьми.

Никто их к этому не принуждал, это получалось само собой. В обществе и на благотворительных вечерах дамы говорили так, даже не замечая этого.

Многие в Страндстедете были уже сыты Олаисеном по горло, а доктор — замечательный человек! И получил образование за границей.

Незадолго до выборов распространились слухи, что дела Олаисена пошатнулись вскоре после того, как он вложил крупную сумму в новый пароход и одновременно открыл модный магазин для фру Ханны. Говорили даже, будто банку пришлось предоставить ему отсрочку займа, потому что после того, как новый слип вступил в эксплуатацию, дела на верфи пошли хуже. Непонятно почему. Уж не потому ли, что брат Олаисена все больше сотрудничал с фру Диной?

Но кое-кто понимал, где зарыта собака. Банковский заем пугал всех — и богатых, и бедных. Олаисен зарвался. А как он важничал, когда был председателем управы!

Высокомерия ему не занимать, говорили люди. И теперь, когда Олаисен перестал быть председателем управы, рабочие наконец признались, что он никогда не отличался щедростью.

Олаисен занимался оставшимися у него предприятиями и в «Гранде», встречаясь с мужчинами за пуншем, проявлял сдержанность. Его никогда не видели пьяным; не то что многих.

Фру Олаисен, напротив, после перевыборов председателя не показывалась в своей мастерской. Да и в других местах тоже.

Однажды вечером дочь пономаря, вернувшись домой после хоровой репетиции, сообщила, что Олаисен бьет Ханну.

Мать выбранила дочь и велела не разносить слухов, но тут же спросила у нее:

— Кто это сказал?

— Кто-то у нас в хоре.

— Может, это и неправда.

— Я спросила у Карны, правда ли это. И она ужасно покраснела.

— Она подтвердила это?

— Нет!

Через полчаса уже многие знали, что Олаисен — чудовище.

В тот день, когда разразился скандал, было пятнадцать градусов мороза и северное сияние зажглось на небе уже в самом начале вечера. Почтмейстер одним словом определил и небесное явление, и поведение Олаисена:

— Дьявол забавляется!

Почтмейстер часто первый предсказывал несчастье. Он уже видел письма адвоката. Толстое письмо было адресовано Олаисену. Тонкое — фру Дине.

У телеграфиста были свои источники. Денежные переводы из немецкого банка. Понять цифры не составляло труда. Они пишутся одинаково и на норвежском, и на немецком. Разобраться в деталях было куда труднее. Немецким телеграфист не владел и должен был хранить в тайне содержание полученных телеграмм. Ему оставалось только удивляться осведомленности людей. Им почему-то все тут же становилось известно!

Многие видели, как адвокат Бринк выходил из «Гранда» с портфелем для документов под мышкой. Среди бела дня. Ясно, что он ходил туда не развлекаться.

Новость быстро облетела Страндстедет. Фру Дина изъяла из верфи свой капитал. Управляющий банком отказал Олаисену в кредите, и двенадцать рабочих могли вот-вот остаться без куска хлеба. В Страндстедете ходили самые противоречивые слухи. С неба валил снег. Цены на уголь были высокие, и ощущалось приближение катастрофы.

Правда, в газете о падении Олаисена не было ни слова. Пока не было. Но этого ждали. Из-за чего газета шла нарасхват. Все хотели быть в курсе событий. Ведь об этом могли сообщить в любой малозаметной статейке.

Люди, зависевшие от заработка у Олаисена, уже потеряли последнюю надежду. Но предвкушавшие настоящую трагедию были полны ожиданий.