Книга Громбелардская легенда - Феликс В. Крес

Готах-посланник, который кое-что слышал о госпоже слез, сразу же понял, что большинство этих рассказов не расходится с истиной. Скорее заинтригованный, нежели удивленный (ибо история Шерера знала подобные случаи), он наблюдал за невысокой, совершенной, как дождевая капля, девушкой, которая в большей степени была кошкой, нежели человеком. Черноволосая, зеленоглазая, с маленьким подбородком, она являла собой идеальное соединение красоты и гармонии — воистину как кошка… Все ее поведение также выражало знаменитую кошачью черту — целеустремленность. Она была практична, исключительно практична. Она не жестикулировала при разговоре, не делала несколько дел сразу. Казалось, она исследовала окружающее посредством слуха в степени намного большей, чем это обычно делали люди, причем собственный голос явно не мешал ей улавливать всяческие посторонние звуки. Наконец, способ восприятия мира у нее был явно кошачий, ее не интересовало ничего, кроме «здесь и сейчас». Если бы с ней начали говорить о причинах, но которым громбелардское небо покрыто тучами, она вообще не поняла бы, о чем речь. Тучи — ну да, они были и есть. Может быть, они должны исчезнуть? Нет? Так к чему о них говорить или думать? Какая от этого польза?

Ей не пришлась по вкусу темная и вонючая комната. Приветствовав гостя, она обменялась несколькими словами с таинственным безногим незнакомцем, после чего предложила посланнику прогуляться.

Снаружи бушевал ливень.

— Предпочитаю ощущать вокруг себя горы, а не прогнившие доски, — коротко пояснила она. — А ты, господин? Хорошо тебе в этом закопченном гробу?

В том, как она строила фразы, чувствовалась сообразительность и кое-какие манеры, но она произносила их небрежно, так что ему скорее мыслью, чем слухом приходилось догадываться об истинных значениях громбелардских слов.

— Не боишься, что, выйдя отсюда, я воспользуюсь формулой, которая лишит тебя разума и воли? А потом украду, убью или еще хуже? — спросил он с кривой усмешкой, виной которой была на сей раз не только искажавшая лицо гримаса.

— Посланники — не глупцы, но мудрецы, — сжато заметила она. — Глупцов Шернь своими посланниками не делает.

Он встал.

— Ну, тогда идем.

Оказавшись на улице, они промокли в мгновение ока, но она, казалось, не обратила на это ни малейшего внимания.

— Забудь, господин, о письмах, которые я тебе послала. Обычная уловка, — говорила она через плечо, идя впереди. — Если бы я могла отправиться в Дурной край, я бы выяснила все на месте. Но я не могла. По многим причинам — прежде всего это запрещал мне мой разум. В Дурном краю легко найти свою смерть, а моя жизнь сейчас бесценна. Возможно, сейчас это самое важное из всего, что есть в Громбеларде.

— О! — Он покачал головой. — Могу поспорить, что ты не шутишь!

— Это хорошо.

Они вышли за ворота. Она села прямо на землю, прислонившись спиной к массивным створкам. Часового не было, сейчас на посту стояли двое ее людей — и кот, один из нескольких, входивших в состав отряда. Она кивнула коту, и тот скрылся в темноте.

Девушка подставила лицо дождю. Широкая кожаная повязка на лбу была черной от влаги, так же как и грубая куртка, надетая поверх кольчуги.

— Послушай меня, мудрец, — сказала она, откидывая назад прилипшие ко лбу мокрые волосы, — и ни на мгновение не смей усомниться в моих словах, ибо то, что я знаю, я знаю наверняка. О том же, в чем я не уверена, я не скажу…

— О! — снова сказал он. — Должен заметить, госпожа, что твой тон не вполне подходит для разговора с кем-то вроде меня. Не вижу причин, позволяющих тебе мной командовать.

— Я вовсе не собираюсь этого делать, господин. Я не хочу тобой командовать, мы должны заключить союз, вот и все. Сейчас разница между нами состоит в том, что я знаю, почему этот союз необходим, ты же — нет. Дай мне наконец сказать, что я хочу, и я устраню эту разницу. Ты слушаешь?

Она неожиданно рассмеялась.

— Знаю… тебе неприятен мой тон. Я в самом деле с уважением отношусь к Готаху-посланнику, господин. Но я много лет открываю рот лишь затем, чтобы произнести приказ или приговор. Мне просто трудно найти подходящие слова.

Он принял ее объяснения. Если она вообще когда-либо извинялась (в чем он сомневался, ибо коты не извинялись никогда), то сейчас она пыталась сделать именно что-то в этом роде.

— Несколько месяцев назад, — сказала она, — произошло нечто, чего я не понимаю и сомневаюсь, что смогу понять. Даже с твоей помощью, господин. Я не люблю Шернь и ее силы и не хочу их любить. Я люблю меч. Думаю, он мне потребуется. Несколько месяцев назад, — продолжала она, — была предпринята попытка воскресить враждебную силу, которая когда-то сражалась с Шернью. И сделал это кто-то вроде тебя. Остатки разорванных Лент Алера (поправь меня, господин, если я в чем-то ошибаюсь) до сих пор лежат в горах. Я лишь повторяю чужие слова, не зная, что они, собственно, значат, — обезоруживающе призналась она. — И на самом деле меня это совершенно не волнует. Мне кажется, что понимать — твое дело. Я знаю, кто хочет повредить Тяжелым горам, буду с ним сражаться и одержу победу.

Готах молчал. Лицо его скривилось в гримасе, неизвестно что означавшей.

— Этого человека зовут Бруль-посланник, — продолжала девушка. — Тяжелым горам знакомо это имя. После смерти Великого Дорлана это самый могущественный из мудрецов Шерни. Однако он, похоже, не в своем уме. Мне говорили, что он должен был быть отвергнут Шернью, но этого не случилось, по причинам, которых никто не понимает. Бруль-посланник хочет иметь сына, чтобы передать ему свои ложные знания. Однако общение с Шернью приводит к тому, что дети посланников рождаются или мертвыми, или уродами. Полагаешь, ваше благородие, что я брежу? — неожиданно спросила она.

Он долго смотрел ей в глаза.

— Надеюсь, — наконец сказал он.

Коснувшись ладонью лба, он отошел на два шага, потом вернулся и слабо махнул рукой.

— Он хочет заставить Алер, чтобы тот с помощью избранной женщины дал ему здорового потомка? — взволнованно спросил посланник.

— В этом уверял меня человек, который знает, что говорит, — подтвердила девушка. — Остатки Лент Алера можно найти в окрестностях Громба, в Черном лесу и… ох, для меня все это лишь пустая болтовня! — внезапно в гневе бросила она. — Я ничего в этом не понимаю, но я видела, что стало с горами там, где хотели прикоснуться к этим Лентам! Видела! И знаю, что двое, вставшие на защиту гор, дорого за это заплатили. Они не были до тех пор моими друзьями… однако я за них отомщу, клянусь.

Она взволнованно замолчала. Готах переваривал услышанное.

— Все это возможно, — наконец сказал он. — Да, все это может быть, увы. Но я хочу иметь доказательство, что все действительно так, как ты говоришь. Есть у тебя доказательства?

Он забыл, с кем разговаривает. Сперва он увидел ее крайнее изумление, затем внезапный приступ ярости. Ведь он требовал доказательств истины от той, чье слово было доказательством само по себе. Кот не лжет. Требовать доказательств в подтверждение его слов — оскорбление той же меры, что плевок в лицо. Она оскалилась, словно зверь, и несколько мгновений боролась с диким желанием выхватить меч.