Книга Евстигней - Борис Евсеев

Ранней весной он почистить могилу уже собирался. Тогда не вышло: упал снег, лежал толсто, долго. Потом снег сошел. Но недосуг стало.

И вот после Пасхи всю сырную неделю не просыхавший сторож увидал белогорлую, серовато-коричневую птицу в третий раз.

— Ишь, волнуется, — указал сторож на вцепившегося в тонкую веточку чеглока безымянному мальцу, откликавшемуся, впрочем, на клички Зезя и Скелетон, но иногда и на простое: «… твою мать». — А не волновайся ты, не волновайся! Счас плиту почистим — так и насидишься на ней!

Сторож-смотритель куда-то сходил, принес ярко пылающий фонарь, принес здоровенный, с раздвоенным концом шкворень, подковырнул плиту. Плита нехотя поддалась, под ней обнаружилась другая. На этой, нижней, старинной вязью было выведено:

Фрейлина ея Величества Глафира Ивановна Ржевская-Милиотти,

урожденная Алымова ( 1758—1826)

Под надписью едва угадывалась струны. Их дугой огибал изогнутый полукорпус: то ли гусли, то ли и вовсе чудная какая-то лира!

— Вон оно, что за дама червонная тут лежит...

Сторож отступил на шаг от могилы. Шумнуло ветром, вдали полыхнула зарница.

— Кабы не буря московская сбирается, — покрутил головой сторож и повернул с погоста вон.

Через минуту-другую после его ухода серая птица, рванувшись с дерева вбок и вниз, царапнула коготком о плиту, издала горловой сжатый звук — вроде колупнул кто-то пальцем туго натянутую воловью жилу, — легла на крыло и, сильно кренясь влево, цепляя подрост и нижние сохлые ветви кладбищенских деревьев, над оградой сгинула.

Больше серо-коричневую, с белым горлом и желтыми лапками, птицу сторож-смотритель на Ваганькове никогда не видел.

Не видал ее и Зезя, малец восьми-девяти лет, сбежавший год назад из подмосковного приюта и о белогорлых чеглоках, музыке, неразделенной любви и вскипающих где-то вдалеке питерско-московских ненастьях еще ничего толком не знающий.

2008—2009