Книга Смерть в рассрочку - Борис Сопельняк

Пока готовили самолет и ждали подходящей погоды, активнейшую деятельность развернул профессор Хаузхофер. В Швейцарии была организована тайная встреча английского посла Келли с гитлеровским эмиссаром Максом Гогенлоэ. Суть немецких предложений прежняя: чтобы сосредоточить свои усилия на востоке, Германия нуждается в мире с Англией. Потом профессор связался с «кружком старых друзей» в Англии: он требовал гарантий безопасности для Гесса. Ответного письма довольно долго не было, а Гесс буквально рвался в небо и еще в 1940-м сделал несколько тренировочных полетов.

Наконец, в апреле 1941-го Хаузхофер сообщил, что англичане дали зеленый свет. Гесс тут же начал собираться в дорогу. Раздобыв карту, проложив маршрут и завершив неотложные дела, Гесс взялся за письмо к Гитлеру. Это было очень непростым делом: ведь ничего не сказав, надо было сказать все, и в то же время никоим образом не бросить тень на фюрера. В конце концов, он написал так:

«Мой фюрер, когда Вы получите это письмо, я буду уже в Англии. Как Вы знаете, я нахожусь в постоянном контакте с важными лицами в Англии, Ирландии и Шотландии. Все они знают, что я всегда являлся сторонником англо-германского союза… Но переговоры будут трудными. Чтобы убедить английских лидеров, важно, чтобы я лично прибыл в Англию. Я достигну нового Мюнхена, но этого нельзя сделать на расстоянии. Я подготовил все возможное, чтобы моя поездка увенчалась наилучшим образом. Разрешите мне действовать».

Официального разрешения он ждать не стал и, видимо, поэтому сделал весьма недвусмысленную приписку:

«Если мое предприятие провалится, переложите всю ответственность на меня, сказав просто, что я сумасшедший».

И вот наступил вечер 10 мая 1941 года. Погода по трассе приличная, в районе Мюнхена и Аугсбурга, где расположен аэродром, и того лучше, так что можно взлетать. Лишних людей на аэродроме не было, а те, кто готовили самолет, знали лишь то, что готовят его для капитана люфтваффе Альфреда Хорна. Правда, Хорн был очень похож на одного, очень известного в Германии человека, но мало ли кто на кого похож… Около шести вечера самолет взмыл в небо. Провожающие тут же разошлись, и аэродром мгновенно опустел, как будто тут никого не было и никакой самолет отсюда не взлетал.

Впереди было 1300 километров пути, впереди был хорошо разыгранный гнев фюрера (а то, что это был самый настоящий спектакль, довольно быстро прояснилось), впереди были не предусмотренные сценарием события в Англии. Гнев фюрера выразился не только в его зверином реве, но и в приказе арестовать всех сотрудников штаба Гесса — от шоферов до личных адъютантов. На самом деле, приказ был отдан в такой форме, что исполнители, прекрасно поняли — этот приказ выполнять не надо. Никто, кроме одного из адъютантов и сына профессора Хаузхофера — Альбрехта, арестован не был. Да и тех довольно быстро отпустили. Абсолютно ничего не предприняло гестапо и в отношении семьи Гесса. Больше того, по личному указанию Гитлера не было конфисковано имущество Гесса, а его жена стала получать правительственную пенсию.

Все это делалось тайно. А официальная пропаганда поспешила реализовать ту самую, недвусмысленную приписку Гесса. В официальном коммюнике говорилось коротко и ясно:

«Член партии Гесс, видимо, помешался на мысли о том, что посредством личных действий он все еще может добиться взаимопонимания между Германией и Англией… Гесс был душевно больным идеалистом, страдавшим галлюцинациями вследствие ранений, полученных в Первой мировой войне».

И хотя это сообщение передали все радиостанции Германии, к делу подключился министр иностранных дел Риббентроп. Прекрасно понимая, что его слова тут же разойдутся по всему свету, в беседе с зятем Муссолини графом Чиано Риббентроп заметил: «Гесс попал под влияние гипнотизеров. Его поведение может быть объяснено каким-то мистицизмом и состоянием его рассудка, вызванного болезнью». Еще более откровенным Риббентроп был в беседе с самим Муссолини. Ссылаясь на слова Гитлера, он сказал, что в действиях Гесса нет никаких признаков измены фюреру. Муссолини с этим согласился и заявил, что он тоже не считает Гесса изменником.

Между тем, полет Гесса. близился к завершению. Он благополучно достиг берегов Шотландии, и вдруг, откуда ни возьмись на него свалились два «спитфайера». Гесс прибавил газу. Но англичане не отставали и явно собиралась атаковать. Тогда он выжал из своего «мессера» все, что мог — и оторвался от преследователей. Гесс уже был в районе планируемой посадки, как вдруг новая беда: его обнаружил ночной истребитель «дифайэнт».

До родового имения лорда Гамильтона «Даунгавел Касл» оставалось всего четырнадцать километров — и Гесс решил не рисковать. Чтобы новейший «М-110» не достался англичанам, он решил его разбить, а самому выброситься с парашютом. Снизу его уже заметили. Около десяти вечера проезжавший по дороге полицейский услышал в приемнике машины чрезвычайное сообщение: «Одиночный вражеский аэроплан пересек побережье Клайда и летит в направлении Глазго. Это определенно вражеский самолет, терпящий аварию. Все полицейские должны внимательно следить за его приземлением».

Но первым увидел Гесса не полицейский Том, а фермер Дэвид Маклин. Услышав рев падающего самолета, он выскочил из дома и увидел спускающегося парашютиста. Благополучно приземлившись, на довольно приличном английском парашютист сказал: «Я немец. Я гауптман Альфред Хорн. Ведите меня в «Даунгавел Касл». У меня важное послание к герцогу Гамильтону».

Так как немец прыгал на одной ноге, — судя по всему, при приземлении он подвернул лодыжку — Маклин решил оказать ему первую помощь и повел в свой дом, а соседа послал за солдатами. Вскоре нагрянули полицейские, потом — солдаты, и парашютиста увезли в штаб местной самообороны. Там его обыскали. В карманах было обнаружено письмо, адресованное герцогу Гамильтону, и визитные карточки Карла и Альбрехта Хаузхоферов.

Примчавшийся в казармы Гамильтон не стал делать вид, что не знает, с кем имеет дело, тем более, что парашютист не без гордости назвал себя. «Я имперский министр Гесс», — надменно представился он. Тут же стало ясно, зачем он 1300 километров тащил с собой визитные карточки отца и сына Хаузхоферов: они были чем-то вроде верительных грамот или рекомендательных писем. Ведь это Хаузхоферы состояли в переписке с Гамильтоном и имели с ним личные контакты.

После предварительной беседы, в которой Гесс заявил, что прибыл с одной единственной целью — предотвратить ненужное кровопролитие и способствовать заключению мирного соглашения между Англией и Германией, Гамильтон решил доложить о неожиданном визитере Черчиллю.

Субботним вечером 11 мая Черчилль находился в загородном поместье Дитчли. Как раз в то время, когда он смотрел американскую комедию с участием братьев Маркс, раздался звонок из Шотландии. По одним источникам, Гамильтон рассказал ему о Гессе по телефону, по другим — прилетел в имение на самолете и, отведя Черчилля в сторону, сообщил ему, что за парашютист пожаловал в Англию. Но все сходятся в одном: Черчилль досмотрел фильм и только потом занялся Гессом.

Искушение побеседовать с Гессом с глазу на глаз было велико, но, как следует подумав, Черчилль решил, что сохранить эту встречу в тайне будет трудно, а ни народ, ни армия, ни члены парламента не одобрят контакта своего премьера с нацистом № 3 — и потому поручил заняться Гессом министру иностранных дел Идену и Айвору Кирпатрику, который в недавнем прошлом был сотрудником английского посольства в Берлине и был знаком с Гессом.