Книга Ночной молочник - Андрей Курков

– Да, Марина.

– Бедновато у тебя с воображением, – выдохнул Геннадий Ильич, но серьезное выражение не задержалось надолго на его лице. – Ладно, Марина так Марина! За нашу Маринку! Чтоб росла здоровой и умненькой!

После второго тоста разговор потянулся более расслабленный и менее сосредоточенный. Геннадий Ильич пару раз зевнул. Снял телефонную трубку со стены и сказал невидимому собеседнику, что пора бы уже и мясо принести.

– Уже идут! – сообщил Семену, повесив трубку на место.

Мужчина-официант первым делом занес и опустил на стол перед Семеном разделочную доску немалых размеров, на которой лежал массивный кусок поджаристого, с корочкой, мяса на косточке. Тут же рядом зелень и три пиалки с разными видами красного соуса.

Через пару минут и Геннадий Ильич радовался, глядя на свою разделочную доску, на которой в ряд были уложены шесть медальонов из ягненка.

– Ты, кстати, никогда не думал о том, чтобы стать депутатом? – спросил вдруг Геннадий Ильич, оторвав взгляд от мяса.

– Нет, – вопрос озадачил Семена.

– Подумай, – посоветовал шеф. – Скоро досрочные выборы, а мы перед этим кумовьями станем. Крестные ведь не только своим крестным детям обязаны помогать! Они всей семье помогать обязаны. Особенно, когда семья достойная! Мы ведь друг друга еще с Петровки, с торговой нашей юности знаем!

– Я подумаю, – проговорил Семен, но губы его выразили если не брезгливость, то уж точно некое отрицательное напряжение мысли.

– Ладно, не бери дурного в голову, бери только в руки! – махнул рукой Геннадий Ильич и стал кромсать острым ножом первый медальон. Порезал его на несколько кусочков и, зацепив вилкой первый, окунул в острый томатный соус и отправил себе в рот. Тут же из его рта вырвался вздох блаженства.

Свой вздох блаженства от съеденного первого куска стейка Семен скромно сдержал. Зато лицо его теперь выражало только радость, радость и гастрономический азарт.

117

Киев. Улица Воровского. Квартира номер 17

Будильник зазвонил в спальне у Дарьи Ивановны в половину второго ночи. Она решительно поднялась с кровати. Приняла теплый душ, спрятав волосы под прозрачную шапочку-колпачок, привезенную несколько лет назад из турецкой гостиницы. Зашла в халатике на кухню и автоматически зажгла конфорку под чайником. Хотела выпить кофе, но вспомнила настоятельную просьбу нового директора кафе – кофе не пить.

На улице дул непривычно холодный ветер. И это после нескольких теплых весенних дней! Но кроме звука, сопровождавшего движение воздуха, ничего слышно не было. Город спал. Ни в одном окне домов, мимо которых она шла, не горел свет. Только фонари, отгоняя вокруг себя темноту, подчеркивали безлюдность улиц.

Впереди слева ярко горел десятками лампочек фасад гостиницы «Рэддиссон» с припаркованными в идеальном порядке «шкодами», украшенными гостиничным логотипом.

Она дошла до угла Ярославова Вала и улицы Гончара и резко остановилась, хотя светофоры на этом перекрестке мигали желтым. Какой-то суетный шум донесся до слуха Дарьи Ивановны и она не только остановилась, но и боязливо стала под стенку серого дома, чтобы незамеченной заметить источник шума.

Снизу, со стороны площади Победы, на перекресток вывалила толпа невысоких людей, что-то бурно обсуждавших на ходу на непонятном языке. Присмотревшись, Дарья Ивановна поняла, что это или вьетнамцы, или китайцы. А они – числом двадцать или чуть больше, – выйдя наверх, на перекресток, замолкли и внимательно посмотрели сначала в одну сторону Ярославова вала, затем в другую. После этого обменялись парочкой птичьих фраз и, пройдя мимо Дарьи Ивановны, слившейся со стеной, направились в сторону, откуда Дарья Ивановна только что пришла, в сторону улицы Воровского и Львовской площади.

Переждав пару минут, Дарья Ивановна по диагонали перебежала улицу и, освещенная огнями гостиницы, более смело зашагала вперед.

Дойдя до «угла трех кафе», она увидела розовый «хаммер», припаркованный к стене справа от веночка. В окнах кафе горел неяркий свет. Она подошла к двери и, немного робея, постучала три раза.

Дверь открылась. Молодой мужчина в костюме с галстуком ей приветливо, но молча кивнул и повел за собой.

И она снова оказалась в директорском кабинетике – тесноватом, но уютном. Взгляд ее сразу ушел на стенку за спиной нового директора – худощавого блондина лет сорока от роду с приветливыми чертами лица. На стене за его спиной в изящной рамке висел фотопортрет ее мужа Эдика. Вчера вечером этой фотографии на стене не было!

Блондин, которого звали Никита Львович – имя-отчество, которое было легко запомнить, – попросил ее присесть напротив. Налил ей из графина зеленоватой жидкости в хрустальный стакан.

– Это травяной сок, отлично тонизирует, – проговорил он мягким бархатным голосом. – Я очень рад, что вы пришли! Да еще и так пунктуально! Ваш муж, Эдуард, тоже отличался пунктуальностью! Я не хотел говорить с вами при посторонних, поэтому попросил прийти сейчас. Ночью, как правило, посторонних не бывает! Вы пейте, пейте! – он опустил взгляд на хрустальный стакан.

Дарья Ивановна пригубила травяной сок, и он ей понравился, хотя сладким не был. Во вкусе сока она сразу уловила что-то знакомое, но из далекого прошлого. Может быть, даже из детства!

– Знаете, мы очень ценим все, что сделал ваш муж. Вы даже не знаете, насколько серьезными научными изысканиями он занимался в нашей области…

– В вашей области? – переспросила Дарья Ивановна.

– Ну да, – он кивнул. – Я ведь его коллега. Кое-что мы делали вместе…

Дарья Ивановна озадаченно осмотрелась. Подумала: «Что мог Эдик делать вместе с директором кафе?»

– Вы, наверное, думаете, что я – бармен? – усмехнулся Никита Львович, догадавшись о мыслях гостьи. – Нет, я фармацевт-любитель. И кстати, это больше не кафе!

– А что?

– Здесь будет закрытый ночной клуб фармацевтов-патриотов. Ночной – в хорошем смысле! Сюда будут приходить те из фармацевтов, которые, как и ваш муж, верят, что нашу страну можно вылечить. Надо только составить правильные лекарства! Мне поручили спросить у вас: не согласитесь ли вы стать почетным президентом нашего клуба. В память о вашем супруге! Вас все уважают! Венок ваш можно будет снять со стены через две недели. К этому времени будет готова мемориальная доска из мрамора с барельефом вашего мужа.

«Президентом?» – задумалась Дарья Ивановна. И вспомнила Эдика. И живого, и неподвижного, сидящего в кресле перед балконной дверью. Конечно, у него было много секретов от жены. И похоже, не все из них имели отношение к женщинам!

– Хорошо, – Дарья Ивановна кивнула.

– Спасибо, – улыбнулся Никита Львович. – Все будут очень рады! А теперь я должен перед вами повиниться. Помните, ночью в аптеке, в кабинете вашего мужа, беспорядок был?

Дарья Ивановна задумалась. Никакого беспорядка она не помнила, но тут вспомнилось другое.