Книга Последнее лето - Елена Арсеньева

Подруг, с которыми можно было бы поговорить о всяких дамскихсекретах, у Марины никогда не имелось. А знакомые… Тамарка Салтыкова впсихушке. Варька Савельева – глупая мещанка, с ней и словом-то перекинутьсяпротивно. Сашка Русанова…

Сашка Русанова!

При мысли о ней у Марины делалось темно в глазах отненависти. Как, каким образом умудрилась эта сладкая дура влезть в душу отца?!Может быть, у них что-то было, а? Что-то гнусное… И Сашка выпросила у отцанаграду для себя и для брата? Королевскую награду!

Странно, однако к Шурке Русанову Марина особой враждебностине испытывала. Трусоватый, болтливый, фатоватый мальчишка, вот и все. А Сашка…стройная, хорошенькая, мягкая…

«Ненавижу ее! Ненавижу!»

Шурка получит деньги только через четыре года. Долгий срок.Все равно что никогда! За это время запросто может совершиться мироваяреволюция и деньги перейдут к тем, кому они должны принадлежать по праву: крабочим и крестьянам. А Сашка получит право распоряжаться деньгами не черезчетыре года, а когда выйдет замуж. Может быть, уже через месяц!

Марина раньше даже думать не хотела о замужестве. Но когда унее появился Андрей… Когда появился Андрей, мир взорвался ослепительныминадеждами и мечтами. Как было бы хорошо: выйти за него, отдать все деньгипартии и жить в эмиграции, на нелегальном положении, где-нибудь в парижскихтрущобах, как Ленин и Крупская! Питаться чем попало, болеть туберкулезом –обычной болезнью русской революционной, да и не только революционной,интеллигенции – и подрывать, подрывать, подрывать основы капиталистическогостроя! А потом вместе пойти в последний и решительный бой и, если нужно,погибнуть на баррикадах, прикрывая друг друга своими телами, искромсаннымипулями, которые выпустят в них опричники самодержавия!

При такой мысли у Марины слезы катились из глаз от умиления,и она испытывала чувство, сходное с тем, что обрушивалось на нее, когда она подмахивалаАндрею. Это было счастье, счастье, счастье! Но счастье длилось так недолго…

Теперь выяснилось, что не она, Марина, и не совместнаямученическая, во имя революции, смерть на баррикадах были нужны Андрею, аденьги Аверьяновых. И, вполне возможно, в погоне за ними он уже начал ухаживатьза Сашкой Русановой!

Эта ужасная мысль возникла во время очередной бессонницы иболее уже не оставляла Марину.

Теперь в каждой паре, попадавшейся ей навстречу во времяпрогулок по городу, она видела Андрея, идущего об руку с Сашей. Марина обгонялапарочку, заглядывала в лица молодых людей, чем ужасно их конфузила. Но ей и вголову не приходило извиниться – мчалась дальше вне себя от радости: не они! Неони! Но вот появлялась другая пара, и опять Марина сходила от ревности с ума, иопять забегала вперед, оборачивалась, разглядывала влюбленных, а потом бежаладальше, гонимая своей навязчивой идеей…

И вдруг на Новой площади она увидела Сашку. Настоящую, невоображаемую. Сашка шла не одна, но и не с Андреем, а с какой-то девчонкойсовершенно пролетарского вида – в простенькой жакетке, темненькой юбчонке,платочке беленьком. Сашка была в шляпке с вуалькой. Ишь, вырядилась!Собственно, именно по шляпке Марина и узнала кузину. Прошлым летом они этушляпку вместе покупали: Марина, Тамара и Сашка. Марина в их компанию мещаночекпопала, конечно, совершенно случайно, торчала как дура у прилавка, пока онимерили шляпки, и недоумевала, как можно столько времени, необходимого дляосвобождения угнетенных, потратить на такую ерунду.

Итак, точно, без сомнения – Сашка… Ну и куда она бежит,интересно? Куда спешит?

А вдруг на свидание с Андреем?

Марина со всех ног бросилась следом. Разумеется, она нестала забегать вперед. Зачем? Еще спугнет Сашку!

Она пошла сзади, держась в нескольких шагах, не сводя глаз сдевушек.

Вот они пересекли площадь, потом направились по улице Новойк Канатной.

Здесь на углу стоял двухэтажный дом с нарядным эркером.Девушки свернули к крыльцу и вошли в подъезд.

Марина ринулась было следом, но передумала и остановилась.Нет, надо подождать. Вот здесь, за углом. Подождать и присмотреться. Что, еслиАндрея еще нет? Сейчас он появится, она подбежит к нему… Вдруг удастсяпоговорить с ним, сказать, что она не может без него жить, что любит его, чтоей… что ей не нужна никакая мировая революция, никакое светлое будущее ей ненужно, если там не будет его!

Постепенно Марина отдышалась, немного успокоилась. Иощутила, что устала. Смертельно устала! Захотелось есть – как всегда открайнего волнения. Можно вернуться на площадь, зайти в булочную и купитьчто-нибудь, булку или пирожное, но нельзя – как бы не пропустить Андрея. Ахчерт, когда не надо, вечно вокруг вьются, осаждают разносчики с пирогами илигорячими пышками, а тут, как назло, ни одного не видно.

Разве что квасу попить? И семечек погрызть, чтобы перебитьаппетит?

Она уже шагнула было вперед, да вдруг запнулась. Продавецсемечек… Ничего себе! Да ведь это же…

* * *

– Слушай здесь! – сказал Поликарп Матвеевич иподмигнул Дмитрию своим единственным зрячим глазом. В бытность свою цирковымартистом он частенько езживал в Одессу и влюбился в этот город, а также в егоговор. И с тех пор не отказывал себе в удовольствии иногда ввернуть в речичто-нибудь этакое, «пересыпское». – Слушай здесь! Учимся нынче самомупростому и самому сложному – тасовке колоды. Для нас, для королей пальцев,самая лучшая тасовка – по одной карте. Потому что при этом мы можем любую картупоместить туда, куда хотим…

Поликарп Матвеевич взял колоду в правую руку, удерживая еекончиками пальцев так, чтобы она стояла на суставах левой руки, самых близких кладони.

– Вот смотри. Большой палец левой руки плотно прижимаетверхнюю карту к колоде. В это время правая рука поднимает карты вверх – так,чтобы они выскальзывали из-под верхней карты наверх. Верхняя карта остаетсявнизу, в левой руке, и ложится на пальцы. Большой же палец находится сверху, наупавшей карте. Видишь, Митя? Вторая карта падает на первую: ведь колодатасуется уже не на пальцах левой руки, а на первой упавшей карте. Большой палецнадо чуть приподнять, тогда вторая карта упадет на первую. Третья карта падаетна вторую, четвертая на третью… Перетасованные таким способом несколько картлевая рука возвращает обратно на верх колоды в правую руку. Уразумел? Пробуй.

Прилежный ученик покрепче зажал в глазу монокль и некотороевремя сосредоточенно перекладывал карты, но, конечно, необыкновенной легкости,которую выказывал Поликарп Матвеевич, не добился.