Книга Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman

оплакивает в нем величайшего лидера, которого оно когда-либо имело, чье влияние и власть основывались не столько на его выдающихся способностях, сколько на всеобщей уверенности в благородстве его побуждений, в его лояльности, справедливости и всегда великолепных качествах его характера". Через несколько дней Шифф прислал в The New York Times более сдержанное заявление с Ионического побережья, и стоит задуматься, что он чувствовал, когда его фирма превозносила его конкурента как "величайшего лидера финансового мира".

"Главной чертой мистера Моргана было стремление быть полезным и поступать правильно", - говорится в заявлении Шиффа. "Теперь, когда его больше нет, его достоинства как доброго и великого гражданина будут оценены еще более полно, и мы не скоро увидим таких, как он".

Газеты рассуждали на тему "Кто наденет мантию Моргана", и в числе называемых имен, помимо Джека Моргана, фигурировали Морти Шифф и Отто Кан. Но ни один банкир не смог повторить исключительную роль Моргана в американских финансах. Это было связано как с самим человеком, так и со временем. Общественное мнение теперь резко склонялось в пользу государственного регулирования, чтобы обуздать корпоративные излишества. Его смерть и расследование дела о денежных трастах, в котором он оказался в последние дни жизни, стали завершением Позолоченного века. В последующие месяцы и годы прогрессивные реформы, некоторые из которых были подпитаны работой Комитета Пуджо, кардинально переделают финансовую систему Америки.

Одно из самых значительных изменений произошло в последние недели жизни Моргана, когда к Конституции была официально добавлена Шестнадцатая поправка, разрешающая введение федерального подоходного налога. Это произошло после почти двух десятилетий дебатов и законодательной борьбы, завершившихся принятием поправки к Конституции, впервые представленной в 1909 году, которая в итоге была ратифицирована более чем тремя четвертями штатов (порог, необходимый для внесения поправки в Конституцию). Мало кто сыграл большую роль в введении прогрессивного подоходного налога, чем сын Джозефа Селигмана, Эдвин.

Профессор политэкономии Колумбийского университета, Эдвин посвятил себя изучению государственных финансов, потратив девятнадцать лет на исследования и написав влиятельную 750-страничную историю подоходного налога. Но он не был простым теоретиком. Эдвин стал одним из лидеров, призывавших к введению прямого налога на доходы - до этого момента основным источником государственных доходов были тарифы, - который бы дифференцировался в зависимости от платежеспособности граждан, причем богатые платили бы больший процент, чем бедные.

Когда в 1910 году законодательное собрание Нью-Йорка приступило к обсуждению поправки к конституции, Селигман включился в борьбу за ее принятие , что считалось особенно важным, поскольку в штате проживало множество самых богатых граждан страны. Он дважды выступал в сенате штата в поддержку поправки, а на страницах журнала Political Science Quarterly, который редактировал Селигман, опровергал доводы критиков, утверждавших, что федеральный подоходный налог наделяет государство слишком большой властью - такой власти разработчики Конституции никогда не предполагали - и ведет нацию в опасное русло социализма и в сторону от основополагающих ценностей самоопределения. "Условия, существовавшие во время разработки конституции, больше не существуют", - писал Селигман. "За последнее столетие... развитие основных экономических и социальных сил привело к созданию нации, и это развитие требует единообразного национального регулирования многих вопросов, о которых основатели и не мечтали". Он отметил: "Давайте не будем делать фетиш из "самоуправления" и не будем выступать против центральной власти в тех случаях, когда самоуправление означает скорее регресс, чем прогресс".

В 1910 году законодательное собрание, в котором доминировали республиканцы, трижды проголосовало против поправки. Но выборы того года привели к общенациональному раскулачиванию партии республиканцев; в Нью-Йорке республиканцы лишились власти в губернаторском кабинете и законодательном собрании. Будучи лояльным республиканцем, Селигман винил в том, что партия штата отказалась продвигать поправку, которую контролируемое демократами законодательное собрание приняло в следующем году, сделав Нью-Йорк тридцать первым штатом, ратифицировавшим подоходный налог.

В том, что сын одной из ведущих банковских династий страны сыграл столь заметную роль в принятии Шестнадцатой поправки, была определенная ирония. А некоторые члены клана Селигманов, похоже, не слишком высоко оценивали новаторскую работу Эдвина. Его язвительный дядя Исаак, который десятилетиями жил в Лондоне, а также его двоюродный брат Дэвид Альберт (один из сыновей Авраама), по слухам, отказались от гражданства США, чтобы не платить новый подоходный налог.

Однако другие члены его семьи и круга общения одобряли введение подоходного налога, считая, что это единственный способ финансировать правительство, не доводя страну до опасного уровня задолженности. Старший брат Эдвина Айк, глава американского банковского бизнеса семьи Селигман, называл подоходный налог "самым идеальным видом налога, который когда-либо был придуман". Граждански настроенный банкир, который сделал борьбу с детским трудом одним из направлений своей филантропии, отметил: "До сих пор люди в этой стране считали подоходный налог слишком инквизиционным и слегка смахивающим на социализм, и поэтому были против него. Но со временем, я думаю, они придут к пониманию справедливости и выгоды, которую можно извлечь из него". Джейкоб Шифф также поддерживал подоходный налог, а в 1909 году он предложил взимать налог на "доход или выручку, получаемую от бизнеса и особенно межштатной торговли .... В банковском деле такой подоходный налог принес бы правительству очень большой доход, и это еще более верно, конечно, во многих других формах коммерческого и промышленного предпринимательства".

Вслед за Шестнадцатой поправкой законодательный импульс получили и другие финансовые и корпоративные реформы. К 1914 году Конгресс принял Антитрестовский закон Клейтона (усилив его предшественника, Антитрестовский закон Шермана) и создал Федеральную торговую комиссию для пресечения монополистической деловой практики. В конце того же года открылась Федеральная резервная система. Являясь результатом многолетней политической борьбы, это учреждение открыло новую эру американского банковского дела и привело Уолл-стрит к партнерству с федеральным правительством, как никогда ранее.

В августе того года, вскоре после утверждения в Сенате, инаугурационный совет управляющих ФРС строго позировал для фотографии перед гранитными колоннами здания Казначейства США на Пенсильвания-авеню, где первоначально располагалась штаб-квартира Федеральной резервной системы. Справа налево стояли железнодорожник Фредерик Делано (дядя Рузвельта), Адольф Миллер, выдающийся профессор экономики, Чарльз Хэмлин, бостонский юрист, до недавнего времени занимавший пост помощника министра финансов, и, сжимая обеими руками свой черный хомбург, Пол Варбург, одна из самых ключевых фигур в создании ФРС.

 

-

Однажды в 1907 году, в разгар финансовой паники, Пол Варбург поднял взгляд от своего стола в офисе Kuhn Loeb и увидел Джеймса Стиллмана из National City Bank, который смотрел на него сквозь тяжелые веки. "Варбург, - спросил Стиллман, - где твоя газета?"

Документ, о котором идет речь, представлял собой служебную записку, составленную Варбургом вскоре после переезда в Нью-Йорк осенью 1902 года,