Книга Беззащитные гиганты - Эллан Торнтон

Возмущение Барбары было вполне понятно. За последние двое суток ей здорово досталось.

— Давай! — закричал Осборн рабочим.

Он задумал водворить клетку обратно в кузов при помощи вена-камины. Вена-камина — своего рода стальные тали; два человека приводят их в действие, поочередно налегая на большой рычаг; вена означает «ты», камина — «я». Осборн продел трос под клетку, и вена-камину прикрепили к толстому дереву перед грузовиком; одновременно группа рабочих подпирала клетку снизу короткими вагами.

— Взяли! — крикнул Осборн, и мы все с натугой уперлись в клетку Барбары, и двое, приставленные к вена-камине, лихорадочно заработали рычагом, и здоровенная клетка со скрипом сдвинулась на сантиметр-другой, и рессоры грузовика скрипнули, сжимаясь, и Барбара принялась выть и брыкаться, и клетка съехала обратно. Пустое дело. Несколько часов уйдет, пока удастся поднять клетку на грузовик и подвезти к загону.

— Ладно, черт с ним. Лучше опустим клетку на землю и выпустим носорожиху на волю, а уж с водой как получится.

Весь смысл перевода носорогов из клеток в загон заключался в том, чтобы напоить их. Если сразу выпускать животных, им придется самим искать воду, а они не пили уже более полутора суток.

— Сколько здесь до ближайшего водопоя?

— Почти тринадцать километров. Она найдет дорогу, но какое-то время ей на это понадобится.

— Сколько?

— Денек уйдет. Все-таки местность незнакомая, и ей будет очень тревожно.

— Да, паршиво. Носорогам нужна вода. Но день-другой она еще выдержит.

— Она сломала рог, осталась без оружия. Ей будет очень тревожно в незнакомой местности.

— Барбара слишком тупа, чтобы испугаться, — возразил Невин.

— Найдет воду нюхом, — сказал Осборн; он был озабочен. — Походит, поищет, но в конце концов найдет. Будем надеяться, что другие носороги пропустят ее через свою территорию.

Да, некстати Барбара лишилась своего оружия… Намается еще, пока воду найдет. Как ее израненная морда? Я взобрался на грузовик и осторожно заглянул в вентиляционное отверстие стоящей на ребре клетки. Барбара сидела на своем могучем заду, словно собака, просящая подачки, и обращенный на меня свирепый взгляд не сулил ничего доброго. В клетке гулко отдавалось сердитое сиплое дыхание. От ударов о стенки морда опять кровоточила. Барбара была по горло сыта Управлением национальных парков и охраны дикой фауны.

Осборн освободил канат, крепивший к стволу вена-камину, и велел одному рабочему влезть с тросом на дерево с развилкой. Другой конец троса он продел под клетку Барбары.

— Вена-камина! — скомандовал Осборн.

Двое заработали рычагом: «Вена-камина, вена-камина». С каждым движением на сантиметр выбиралась слабина, наконец трос натянулся, и верхний конец клетки оторвался от заднего борта грузовика. Барбара вопила и брыкалась, раскачивая клетку. Осборн вывел грузовик из ямы, чтобы не мешал.

— Порядок! — крикнул он рабочим на вена-камине. — Теперь обратно!

Здоровенная клетка начала со скрипом опускаться. Барбара снова забилась, дергая дерево с развилкой. Мы отошли подальше на случай, если сук переломится. Не дай Бог, это было бы последней каплей в чаше испытаний, выпавших на долю несчастной носорожихи. Сантиметр за сантиметром клетка, скрипя, опускалась вниз, и все время Барбара бесновалась и дергала дерево. Наконец клетка легла на землю. Тотчас Барбара перестала биться. Слышно было только громкое зловещее сопение.

— Мы ей здорово осточертели.

— Точно! — подтвердил Осборн и осмотрелся кругом. — Ну-ка, все на деревья! Мпофу! — Он отыскал взглядом своего старшего следопыта.

— Нкоси?

— Отгони мой «лендровер» подальше, во-о-он туда, счастливого пути.

Рабочие, смеясь, полезли кто на деревья, кто на ограду загона. Невин отогнал в сторонку «фольксваген». Он здорово устал.

Осборн повернулся к водителю грузовика:

— У твоего хозяина, наверно, куча денег?

— Точно, сэр, — отозвался водитель, — куры не клюют.

— Все равно ему будет жаль потерять этот грузовик. Ты лучше подвинься.

Лагерь Осборна был разбит под деревьями метрах в ста от загона; я только теперь его заметил. Походный столик был накрыт для завтрака.

— Мадара! — позвал он своего старика-повара.

— Да, мамбо, — донесся откуда-то глухой ответ.

— Хочешь, чтобы носорог проткнул тебе поясницу?

— Нет, мамбо, не хочу, — ответил старик.

— Тогда лезь на дерево.

— Хорошо, мамбо. Мамбо!

— Что?

— А как же ваши вещи?

— Если она вздумает посягнуть на мое имущество, — прокричал Осборн, — ты живо спускайся с дерева и ткни ее пальцем в глаз.

— Хорошо, мамбо.

Рабочие, ухмыляясь, облепили деревья и ограду. Я тоже примостился на дереве, отыскав удобную развилку.

— Вы чудно смотритесь, — сказал Осборн. — Прямо загляденье.

Он взобрался на клетку. Барбара притихла. Лежа на клетке, Осборн свесился над дверью и начал освобождать запор. Мы внимательно следили за ним. Вот отвинтил гайку разводным ключом. Вытаскивает из ушков тяжелый болт. Наконец распахнул широкую дверь, и нашему взгляду открылся могучий грозный серый круп Барбары.

Она продолжала стоять недвижимо. Откуда ей знать, что дверь сзади открыта.

— Эй! — окрикнул ее Осборн.

Барбара не двигалась.

— Эй! — Осборн нагнулся и ткнул ее пальцем.

Барбара фыркнула и, тяжело переступая, стала выбираться задним ходом из клетки. Нескладная, сердитая, она пятилась через дверь, вот уже и спина на воле, и показалась низко опущенная, огромная, свирепая, фыркающая голова с налитыми бешенством поросячьими глазками, и Барбара мотнула головой и боднула клетку с примостившимся наверху Осборном.

Всю свою тысячекилограммовую ярость вложила носорожиха в удар и продолжала дубасить клетку, и клетка ходила ходуном, и цепляющийся за брусья Осборн закричал:

— Бры-ы-ы-ысь отсюда!

Барбара изо всех сил бодала и трясла огромную клетку, и клетка трещала и качалась, скользила и подскакивала, и Осборн отчаянно цеплялся за брусья, крича:

— Бры-ы-ы-ысь отсюда!

Мы дружно хохотали и думали: счастье Осборна, что Барбара лишилась переднего рога, не то она подцепила бы клетку вместе с Осборном, и лететь бы им по воздуху через весь заповедник. Хорошенько отделав клетку, носорожиха стала озираться свирепым взглядом в поисках более интересной жертвы. Увидела загон и ринулась на него, топоча копытами, и ударила окровавленной мордой с такой неистовой яростью, что ограда закачалась, грозя сбросить на землю цепляющихся за жерди рабочих, и Барбара, свирепо фыркая, прошлась вдоль всей ограды, нещадно долбя жерди, срывая на них злость. Завернула за угол, высматривая новую жертву, увидела накрытый для Осборна столик и решила изничтожить его.

— Эй! — кричал Осборн. — Эй!

Тысячекилограммовая туша трусила через прогалину прямиком на стол с аккуратно разложенным прибором.

— Эй! — орал Осборн, стоя на клетке. — Назад!

Но Барбара даже ухом не повела, она видела только столик.

— Эй!

В ту же секунду Барбара поразила цель.

Тысяча килограммов с ходу врезались в складной столик, лихо боднули его — хрясь! трах! бам! — и полетел он по воздуху, и полетели, кувыркаясь, во все стороны чашки, блюдца,