Книга Приемная дочь Бабы Яги - Meleth

— То есть не хотела, — пришла к выводу Яга, даже сама себе кивнула, мысль подтверждая. — А что же было тогда на самом деле?

— Златушка, ты мне зубы заговариваешь в надежде, что спасти вас успеют?

— ласково-ласково полюбопытствовал мужчина и, хищно улыбнувшись, заверил. — Не надейся! Змееныш и ребенок тут свою смерть встретят, и четверти часа не пройдет, а тебя я после надежно спрячу, никто не найдет. Так что смирись.

— Так уже смирилась, — фыркнула Бабка Ёжка, ни единому слову его не поверив. — Просто любопытство мучает, жуть как. Ты все равно вона как ловко колдуешь, даже со мной беседу беседуя. Вот и просвети глупую Ёжку, что к чему!

— А чего именно сейчас тебе пожелалось это узнать? — с подозрением спросил Иван. — Погоди немного, доберемся до другого убежища, я тебе и расскажу, что захочешь.

— Дык, я ж к тому времени от любопытства помру! На ком жениться тогда будешь?! — возмущенно выдала девушка, осторожно вынимая припрятанную застежку.

— Можешь мне не верить, но мать меня очень любила, — хмыкнув как-то странно, все же соизволил ответить на вопрос Яги. — И отца моего, как ни странно тоже, потому и не желала, чтобы были у нее еще дети от другого мужичины. Этим она сам себе смертный приговори и вынесла. Когда Горын ее умыкнул из дворца Чернобога, матушка уже меня вскорости родить должна была. Родился я уже в княжеском тереме Лиходольска, где меня и попытались сразу подушкой удушить. Отродье Темного бога жить, по их мнению, не должно было. Как будто не они раньше его имя славили, да недругов на пики не по его приказу вздевали, — усмешка у мужчины вышла зловещая, а продолжение истории неожиданное. — Матушка едва- едва мою жизнь вымолить успела, посулив, что в будущем сын Темного Бога еще пригодиться сможет, княжеству послужит, ежели его воспитать достойно. Успокоился Горын, подумал, да решил, что возможно и впрямь я пользу принесу, буду псом цепным для братьев единоутробных, коих ему молодая жена вскорости наплодит. Да только время шло, а наследника у него так и не получилось. Мне одиннадцать сравнялось, когда узнал Горын о том, что матушка зелье пьет, чтобы от него не понести, тогда-то он яд ей в то зелье тайком добавил и смотрел, как она умирает и меня посмотреть привел. Она двое суток мучилась и, когда ее конец близок был, на ее глазах он мне горло-то и перерезал. Мол, выродок твой темный все равно раньше тебя сдохнет, а ты полюбуешься, да и сама в Исподний мир к полюбовнику отойдешь, там все и встретитесь.

Слушая его рассказ, Злата холодела от ужаса и не верила, что так и впрямь было. Да только чутье ягушенское подсказывало — не врет Иван, чистую правду говорит. От этого на душе было тяжело, словно и она в той давней беде виновата была.

— Я кровью захлебывался, когда матушка, последние свои силы отдавая, заклятье древнее произнесла, от отца моего узнанное, — чересчур спокойно и даже холодно продолжал говорить мужчина. — Душу мою она властью наделила, в тела чужие вселяться, смерть обманывая, и молвила, что возродиться по-настоящему смогу только в том теле, в котором кровь кощеева течь будет. Ну, вот собственно для того ты мне и нужна, Златушка,

— снова в его голосе проскользнуло злорадство, развернувшись, сын Чернобога самодовольно улыбнулся и сообщил. — А теперь пора твоему змеенышу мне подсобить. Тело Ивана Светорецкого уже тлеть начинает, силы от смерти этого червячка и девочки как раз хватит его подлатать.

— А зубы не обломаешь?! — окрысилась Баба Яга, с силой сжимая в кулаке острую иглу застежки.

Боль была сильной, на глаза навернулись слезы, но княжна Лиходольская продолжала сжимать кулак. Толстая серебряная игла насквозь проткнула ладонь, и ее острый кончик торчал аккурат между костяшками среднего и указательного пальца. Кровь медленно текла по сжатому кулаку, капая на подол расшитого каменьями сарафана, но кроме этого ничего ровным счетом не происходило. Ягуся нервно сглотнула, ощутив холодок, поднявшийся по позвоночнику, и взглянула в наполненные злой насмешкой глаза Ивана. «Неужто обманул Велимир?! Или Зареславу настолько худо, что он и обратиться не может?! — метались в голове Златы страшные мысли, но она быстро взяла себя в руки. — Негоже так думать!»

— Не выходит? — с показной участливостью спросил мужчина, огибая девушку и подходя к дверце клетки, чтобы распахнуть ее настежь. — Ты что же глупенькая поверила, будто Змеи своих избранниц и впрямь чувствуют?! Дудки это! Эти чешуйчатые только о себе пекутся, а до остальных им дела нет. Запомни это, девочка!

— Ошшибаешшшся, темный! — вдруг донеслось отчетливое шипение, и на Ивана в упор глянули змеиные глаза, пока еще на человеческом лице.

Но лицо, как и тело, стало стремительно меняться и раздаваться ввысь и ширь, так что мгновением позже заскрипели, прогибаясь под недюжинной силой, прутья клетки, разломились как прутики сухие и перед сыном Чернобога во всей красе предстал крупный Змей с золотистой чешуей с алым отливом. Златослава, успевшая загодя каким-то непонятным даже ей образом отскочить подальше, с восхищением разглядывала не виденный ею ранее облик мужа. Змею Лихольскому же было явно тесно даже в таком громадном зале, но он этого не замечал, копя ярость и силу, собираясь вложить их в свой огонь.

— Ты думаешь, тебе удастся меня победить, чешуйчатый червячок?! — насмешливо поинтересовался темный, выплетая новое колдовство, в желании сразить Змея. — Я твоих родичей, еще до твоего рождения давил как ужиков болотных и с тобой разделаюсь! Что молчишь? Испугался?!

И Зареслав ответил. Мощный огненный поток из раскрытой пасти излился прямо на колдуна, успевшего-таки оградить себя защитной волошбой. Да только ярость княжича была такой силы, что не выдержала защита колдовская, хлопьями пепла облетать стала, а огонь змеиный все ближе к телу темного подступал. Злата различила в глазах Ивана неподдельное удивления, когда он, видимо, осознал, что колдовством своим не спасется. А потом случилось то, чего никто не мог ожидать.

Глава 18. Конец — делу венец!

Сын Чернобога улыбнулся, словно бы, защищавшая его, волошба не облетала хлопьями сероватого пепла, будто не было перед ним раскрытой пасти громадного Змея, извергавшего огонь, плавивший все вокруг. Бескровные губы того, кого многие знали как Ивана Светорецкого, кривились в какой-то совершенно безумной улыбке, глаза лихорадочно блестели, а плечи подрагивали, будто он собирался рассмеяться.

— Думаешь, победила, да, змееныш?! — наконец в голос засмеялся мужчина, выставляя ладони перед собой словно пытаясь сдержать пламя.

От явно сквозившего в голосе безумия, Златослава уже почти поверившая, что все обойдется, задрожала и попятилась. Маленькая Василиса проснулась, захныкала, протянув к матери ручки. Яга прижала ребенка к груди, чувствуя, как маленькие теплые ладошки ложатся на шею, а пальчики путаются в выбившихся из косы прядях. Руки девушки тут же легли так, чтобы прикрыть ими полностью, крохотное тельце, а в худшем случае, Ёжка бы просто закрыла дочь собой, развернувшись спиной к смеющемуся взахлеб темному. Она с замирающим от страха сердцем ждала, что колдун вот сейчас сотворить нечто такое, от чего и спасения не будет. Но сын Чернобога всех удивил.