Книга Колдунья моя - Бертрис Смолл

— Ему просто повезло, — ответил Жосслен с легкомысленной улыбкой.

Мэйрин отстранилась и внимательно осмотрела глубокую рану, покрывшуюся запекшейся кровью.

— Если бы ему повезло чуть-чуть больше, ты никогда бы не смог впредь владеть этой рукой. Она бы просто отсохла. О Боже! Какие ужасные синяки! — Мэйрин встревоженно провела пальцами по его второму плечу и руке.

Жосслен поморщился, но чувство юмора не покинуло его, несмотря на боль.

— Мэйрин, — проговорил он, — перестань сейчас же! Не то я забуду, что ты собираешься рожать.

Леди Агата, только что вернувшаяся в спальню, услышала последние слова Жосслена и усмехнулась, вспомнив, как часто со своим покойным мужем они так же любовно подшучивали друг над другом. Это была верная примета счастливой супружеской пары.

— Вот кое-что для начала, милая моя, — сказала она Мэйрин. — Пойду взгляну, не согрелась ли вода.

— Сядь на кровать, — велела Мэйрин Жосслену.

— Я тебе помогу, — вызвался Дагда, входя в спальню с целебным мхом в руках.

Мэйрин кивнула, и леди Агата сразу же безошибочно поняла, что эти двое понимают друг друга с полуслова. Она тихонько отошла в сторону, зная, что Мэйрин позовет ее на помощь, если потребуется. Дагда вручил Жосслену тазик; Мэйрин подставила руки, и Дагда облил их вином. Убрав тазик, ирландец дал Жосслену другой, полный горячей воды. Взяв у Дагды чистый лоскут, Мэйрин погрузила его в воду и принялась осторожно счищать с раны запекшуюся кровь. Несколько минут она трудилась в молчании; Дагда трижды менял воду, а Мэйрин извела целую дюжину лоскутков, прежде чем удовлетворилась результатом. Кровотечение уже остановилось, но рана теперь снова была открыта и слегка сочилась кровью. Снова сменив тазик, Дагда налил в него вина и вручил Мэйрин маленькую морскую губку. Пока она дезинфицировала рану крепким вином, Дагда держал Жосслена за плечо, но тот и без того не очень сильно дергался.

— Придется прижечь твою рану, — сказала Мэйрин мужу. — Иначе она может снова открыться. Тебе больше нельзя терять кровь.

Дагда положил кинжал на решетку над огнем в камине. Когда лезвие раскалилось докрасна, он осторожно передал кинжал своей госпоже. Мэйрин, не колеблясь ни секунды, прижала лезвие к ране. Маленькая спальня немедленно наполнилась запахом горелой плоти. Жосслен громко застонал и покачнулся, зажмурившись от боли.

Мэйрин побледнела, и, увидев на ее лице странное выражение, леди Агата поняла, что у нее начинаются роды, но подозревала, что она ничего не скажет до тех пор, пока не разберется с раной до конца. Мэйрин осторожно приложила к ране прохладный мох, старательно наложила повязку и отступила на шаг, чтобы осмотреть результат. Оставшись довольной своими трудами, она налила вина в небольшой кубок и вручила его Жосслену, всыпав в питье щепотку порошка из протянутого Дагдой крошечного мешочка.

— Это — обезболивающее, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд леди Агаты. — Здесь можжевельник, горькая полынь и дикая рябина. — И тут по лицу ее пробежала судорога боли.

— Милорд де Комбур, — произнесла леди Агата, — мне кажется, вам следует подняться и уступить постель вашей супруге. Она была так озабочена вашим состоянием, что забыла о себе.

— Ничего страшного, — слабым голосом возразила Мэйрин. Жосслен залпом проглотил целебный напиток и, поднявшись, помог Мэйрин снова улечься в постель.

— Ты сделала даже больше, чем должна была, Мэйрин, — тихо сказал он. — Ида будет очень гордиться, когда я расскажу ей обо всем.

Мэйрин усмехнулась.

— Да, милорд. Разве я не говорила тебе, что мать хорошо научила меня исполнять супружеский долг?

Леди Агата поняла, что это тоже какая-то шутка, и поспешила помочь Дагде убрать следы лечения. Вдвоем они подготовили комнату для приближающихся родов. Прежде леди Агате никогда не приходилось заниматься подобными вещами с мужчиной, но Дагда, казалось, чувствовал себя как рыба в воде. Мать королевы не сдержала любопытства.

— Ты когда-нибудь видел, как рождаются дети? — спросила она ирландца.

— Да, миледи. Я видел, как родилась леди Мэйрин, и присутствовал при родах ее дочери, леди Мод.

«Как интересно!»— подумала леди Агата, по непонятной причине приняв ответ Дагды как должное и сама тому удивившись. Она одобрительно кивнула, увидев, как Дагда подложил несколько больших подушек под спину Мэйрин, переведя ее в полусидячее положение. Он наверняка твердо знал, что делает. Заметив откровенное любопытство на лице леди Агаты, Мэйрин сказала:

— У нас еще есть немного времени, леди Агата, так что, если хотите, я могу рассказать вам о Дагде.

Мать королевы завороженно слушала, как Мэйрин рассказывает о своем прошлом и о Дагде. Причин не доверять Мэйрин у нее не было; кроме того, Жосслен не отрицал слов своей жены. И все же эта история достойна бардовских сказок, которых Агата за свою жизнь услышала немало. Она с изумлением узнала, что этот гигант ирландец убил в свое время сотни человек, но затем обратился к Богу благодаря кротким монахам и стал преданным стражем хрупкой принцессы. Это была очень красивая история, и леди Агата на протяжении рассказа Мэйрин несколько раз всплакнула.

Мэйрин приходилось прерывать свой рассказ, чтобы переждать боль. Пока что роды шли легко; так продолжалось несколько часов. Мэйрин отправила мужчин пообедать в большой зал: она знала, что король устроит пиршество в честь победы Жосслена, и хотела, чтобы ее муж участвовал в празднике. Она понимала, что среди веселых придворных ему будет легче дождаться рождения сына.

— Побудь с ним, — велела она Дагде. — Когда будет нужно, я позову вас обоих.

Они ушли, и Мэйрин ненадолго задремала. Затем заглянули королева и Кристина справиться о ее самочувствии. Они немного поболтали, и Маргарет рассказала Мэйрин о поединке. Жосслен проявил себя превосходным рыцарем, опытным и благородным. А Эрик Длинный Меч вел себя недостойно и отвратительно, постоянно осыпая противника бранью и грязными лживыми словами в адрес Мэйрин, намереваясь тем самым разозлить его и вывести из себя. Но Жосслен, словно не слыша его, теснил Эрика шаг за шагом, обрушивая на похитителя своей жены один карающий удар за другим, пока наконец Эрик не упал ему под ноги. И тогда Жосслен де Комбур без колебаний вонзил свой меч в самое сердце врага. — Как же его ранили? — спросила Мэйрин королеву.

— Это случилось в самом начале, — ответила Маргарет. — Первое время Эрик сражался с вашим супругом молча, но затем, обнаружив, что разоружить и победить его не так-то просто, перешел к оскорблениям. Первые его слова застали Жосслена врасплох, и он на мгновение растерялся. Тогда-то Эрик и нанес этот удар. Но Жосслен тут же спохватился и впредь уже не давал своему противнику ни малейшего преимущества.

Мэйрин, я надеюсь, ты поймешь меня правильно, — добавила королева. — Я распорядилась похоронить Эрика на освященной земле. Конечно, он был злобным и высокомерным человеком, но перед поединком он исповедался, а это значит, что в душе он был христианином. Поэтому я считаю, что он достоин почетного погребения. Совесть не позволяет мне отказать ему в этой последней милости.