Книга Король решает всё - Остин Марс

«Отличный был день. Я тогда уже полгода как получила повышение, зарплата ощутимо выросла, появилась возможность проапгрейдить компьютер и купить нужные вещи. Мне нужны были кроссовки, тебе нужна была гитара. Не то чтобы кроссовки у тебя уже были, просто тебя не парили такие вещи — музыка важнее.

А я просто хотела, чтобы ты был счастлив. И мы пошли её покупать.»

Она уже убрала в архив те фотографии, на которых они обмывали приобретение, но их вдруг захотелось пересмотреть. Секунду подумав, Вера махнула рукой и не стала — ни к чему ворошить прошлое, это уже не имеет значения.

Думать, что этот мир ей снится, она уже перестала — слишком много времени прошло, слишком много событий и информации, невозможно столько спать. Но вариант с комой и искусственным жизнеобеспечением всё ещё не давал ей покоя, она содрогалась при мысли, что в какой-то момент может очнуться в больничной палате и узнать, что та маршрутка сделала её калекой, но оставила в живых.

«И окажется, что я сама придумала министра Шена. И Барта, и Эйнис, и короля.

В короля поверить проще всего, даже объяснение искать не надо — это попытка подсознания опять нормально поговорить с Морфеусом, без оглядки на тот проклятый старый скандал.

Тогда почему же он больше не приходит? Непостижимое подсознание слишком увлеклось игрой с министром и решило подвинуть короля?»

Она надолго задумалась, потом мысленно махнула рукой и продолжила перебирать фотографии. Нашла забавный полупрофессиональный фотосет, улыбнулась и прикусила губу — это Флай купила новый объектив и приехала к ней тестировать, Вера частенько работала для неё подопытной моделью. Сначала шли портретные фото у окна, потом постановочные в режиме «спорт», с разлетающейся тканью и волосами.

«А потом Виталик позвонил и сказал, что опоздал на автобус и останется ночевать у родителей. Я обиделась и в отместку пригласила Флай остаться у меня до утра. Мы приготовили еды, немного выпили, а потом она сказала, что в жизни не видела такой клёвой фигуры, как у меня…»

Вера прикусила губу, чувствуя, как заливается краской от этих воспоминаний. Флай потом шутила, что плох тот фотограф, который не может развести модель на «ню». Ей тогда понадобилось минуты три, эта бесовка умеет льстить на профессиональном уровне.

Фотографии со спущенной бретелькой, потом в белье, потом в развратных кружевах, чулках и подвязках, потом с плёткой, в наручниках, почти без белья, а потом и без «почти»… На последних снимках самые пикантные части её тела прикрывала только любимая гитара Виталика. Когда они с Флай потом пересматривали фотографии, Вера хваталась за голову и требовала с подруги все самые страшные клятвы, что этих снимков никто никогда не увидит. Эта зараза загадочно улыбалась и обещала позаботиться, чтобы по крайней мере, никто не узнал на них Веру.

«Надо отдать ей должное — толстый журнал её портфолио листали все наши общие друзья, но даже Виталик не узнал в умело кадрированной модели меня. Модель гитары узнал, а моё тело — нет.»

Вера пересмотрела всю папку ещё раз, потом добавила её в отдельный архив, с другим паролем.

«Не будем искушать судьбу. Господин сверхприличный министр морально не готов узнавать меня с этой стороны. Может, позже…»

Она включила музыку и пошла готовить, воспоминания о той ночи привели её в приподнятое настроение, так что когда за спиной раздались шаги, она обернулась с улыбкой. Вошёл министр, с таким лицом, как будто хотел попасть в оранжерею, а за дверью оказался морг, посмотрел на Веру, на телефон и опять на Веру, медленно глубоко вдохнул и сказал:

— Это что?

— Музыка, — широко улыбнулась Вера, увидела в его глазах недоверчивое подозрение, что стоящая перед ним женщина неадекватна, добавила в улыбку безумия и прорычала: — Готик индастриал рок. Нравится?

— Нет.

— Ну и ладно, — скривилась Вера, отворачиваясь, — выключайте, если не нравится. Там две вертикальные черточки посередине.

Министр взял телефон и выключил, на лице появилось облегчение.

— В вашем мире это считается музыкой?

— О, да. Это вы ещё дэз не слышали, — демонически хохотнула она. — Хотите, включу?

— Нет.

— М-да, — поджала губы Вера, — хорошо, что у меня есть наушники.

— Что это? — хмуро спросил министр, усаживаясь на своё любимое место. Вера дорезала лук и высыпала в сковороду, пошла мыть руки.

— Это такая штука, чтобы слушать музыку, не мешая другим. Я покажу потом.

— Хорошо. — Он замолчал и опёрся о стол, сложил руки перед собой, медленно переплетая пальцы. Вера кожей чувствовала, что что-то не так, но подумала, что это из-за Эйнис, и не стала спрашивать. Вернулась к своей сковородке, где уже была гора мяса и лука, стала добавлять масло, два разных уксуса, перец, соль, сахар. Министр за её спиной озадачено хмыкнул:

— Вы что, сахар в мясо добавляете?

— Да, — она обернулась и улыбнулась, — будет вкусненько, вот увидите.

Он недоверчиво качнул головой, но возражать не стал, кивнул на лежащий на столе мобильник:

— Можно?

— Берите, конечно. Я вашу игру не трогала, можете продолжать.

Он тихо фыркнул, то ли одобрительно, то ли насмешливо, она не поняла. Оторвавшись на секунду от кастрюль, Вера обернулась через плечо, увидела как министр сгорбился над столом, лениво тыкая пальцем в экран. Его фигура источала бесконечную усталость, Вера подумала, что не помнит, чтобы он когда-либо раньше при ней сутулился.

«Эйнис. Насколько же она ему дорога…»

Эта мысль почему-то не вызвала ревности, только сожаление, что он расстроился. Вера отставила кастрюли, накрыла сковородку и решительно подошла к столу, села и спросила:

— Что-то случилось?

Он с мрачным сарказмом ухмыльнулся на одну сторону:

— Нет, я просто поесть пришёл. — Нервным движением отодвинул телефон, переплёл пальцы и глядя в стол, буркнул: — Случилось. Сейчас дождёмся кое-каких документов и будем работать.

Вера посмотрела на его застывшее холодной маской лицо, нервно сжатые пальцы. Отстранённо отметила, что на левой руке добавилось два новых шрама, тонкие и белые, они казались старыми, Вера сама не поверила бы, если бы не знала, что ещё утром их не было.

Он молчал, она тихо встала и вернулась к плите, стараясь не слишком грохотать посудой, стала чистить овощи, рассматривая узор на лезвии и думая о том, сколько времени понадобилось на то, чтобы сделать эту красоту. Наверное, много, но именно сейчас эта мысль не радовала, сидящий за спиной министр излучал напряжение уставшего до смерти альпиниста, который не опускает руки только потому, что остановка значит смерть, и поэтому надо ползти, мысленно проклиная тот день, когда решил сюда залезть и клянясь себе больше никогда не подходить к скалам.

Ей хотелось как-то ему помочь, но он не просил помощи, не давал повода её предложить, вообще не сказал о проблеме ничего, просто сидел и молчал.