Книга От войны до войны - Вера Камша

Ричард как зачарованный смотрел на старинный перстень, но протянуть руку и взять его не мог. Кансилльер понял и положил смертельную вещицу на стол.

– Не буду тебе мешать, Дикон. Пусть тебе подскажет твоя совесть и твое сердце. Если не сможешь, оставь кольцо на столе. В моем доме воров и предателей нет.

Если решишься, умоляю, будь осторожен! Талигойя не может потерять последнего Окделла. Я бы не просил тебя о помощи, но больше некого.

Штанцлер неуклюже повернулся и вышел. Как же он постарел за полтора года! Нужно решать. От того, что Дик будет сидеть и смотреть на золотую молнию, ничего не изменится. Все равно придется выбирать между чужими смертями. Или Катари и другие или эр.

На одной чаше весов были тысячи смертей, ад, в котором жили все Люди Чести и лучшая женщина этого мира, убийство отца, мертвый Оскар, затопленные деревни, повешенные пленники, а на другой… Пьяные слова, странная песня о том, что ушло, и Дарамское поле… Маршал учил оруженосца стрелять из пушки и смеялся. Потом были две лежащие на покрытых инеем травах птицы, и святая Октавия, похожая на королеву. Ричард любит Катари, но он НЕ ненавидит Ворона, наоборот… Святой Алан, почему так вышло?! Почему потомку Алана Окделла так трудно повторить подвиг предка?

«Вот и все», – сказал маршал. Что для него кончилось прошлой осенью? Штанцлер прав, Рокэ не хочется жить, а сотням, тысячам людей хочется. У них есть близкие, у них есть и еще родятся дети.

…Перстень пришелся впору, словно покойный мастер Бартолемью тщательно подогнал его по руке Повелителя Скал. Золотая оправа и алые камни. Не ройи – ройи в сумерках светятся. Говорят, им хватает света звезд, а может быть, они хранят в себе отсвет Заката. Молния – знак Эпинэ… Рокэ отпустил Иноходца, отдал ему коня Оскара. Красное и золото… Цвета Эпинэ и Ариго… Окделлы носят черные камни. Как и Алва.

2

Ричард помнил, когда услышал о герцоге Алва впервые. Была осень, последняя счастливая осень в жизни Дикона Окделла, но тогда он этого еще не понимал, да и что мог понять шестилетний мальчишка, которому удалось подслушать разговор взрослых? Это потом услышанное обрело смысл, а тогда оно стало еще одним секретом, таким, как совиное гнездо под крышей амбара и случайно найденный тайник под лестницей, в котором, правду сказать, не было ничего, кроме пыли. И все равно Дикон любил тайны, потому и пробрался в старую часовню, куда отец и Эйвон увели гостей, хотя день выдался на редкость промозглым.

Дикон понимал, что поступает скверно, но любопытство родилось раньше его. На крышу часовни было легко перебраться с огромного, разлапистого дуба, затем – слуховое окно, чердак и лаз на хоры. Эту дорогу юный граф Горик[42]освоил летом, охотясь за летучей мышью. Мальчик незамеченным скользнул в укрытие, откуда было не только слышно, но и видно.

Отец, Эйвон и трое гостей сидели вокруг стола с языком пламени посредине[43]и молчали. Так требовал обычай. Прежде чем начать важный разговор, влекущий за собой еще более важное деяние, нужно укрепиться в своей решимости.

Дикон, пользуясь возможностью, разглядывал приехавших, благо в свои семь он знал гербы всех Великих Домов. Первый – крупный и красивый, одетый во все оттенки зеленого, мог быть Карлом Борном, владетелем Карнийских дубрав. Второй, худощавый, с темно-каштановыми волосами и длинным лицом, судя по коронованному спруту на плаще, принадлежал к роду Приддов. Третий, в алом колете, не озаботился показать спрятавшемуся мальчишке свой герб, но Дикон догадался, что перед ним один из внуков старика Эпинэ.

Мелодичный звон показал, что время раздумий истекло. Отец положил руку на стол и негромко сказал:

– Я остаюсь при своем мнении. Восстание обречено, у нас слишком мало сил.

– Вы отказываетесь? – быстро переспросил Придд.

– Нет. Окделлы верны Талигойе и своему королю, а олларскую свору я ненавижу не меньше вашего, но наше дело безнадежно.

– Отнюдь нет, – вмешался Карл Борн, – Святой Престол поддерживает законные притязания Альдо Ракана, а добрые граждане Гайифы, Дриксен и Гаунау готовы собрать достойную армию. Наше дело – поднять восстание, призвать на царство Его Высочество и продержаться до прихода подмоги.

– Что ж, – начал Придд, – этот план представляется разумным, но нельзя забывать о проклятии Талигойи.

– Во?роны! – зло бросил Эпинэ.

– Да, – наклонил голову отец. – Не хочу лгать, молодой Алва – отменный полководец. Я был у Малетты с Вольфгангом и видел Рокэ в деле. Это второй Алонсо…

– Я рад, герцог, – веско произнес Придд, – что вы в состоянии оценить угрозу. Мы не позволим Алве возглавить армию.

– Не позволим?! – вскинулся Эпинэ, – Вальтер, побойтесь Создателя, первое, что сделает Дорак – наденет на Рокэ маршальскую перевязь. Пока вдовствующая королева и кансилльер этому препятствуют, но сейчас – мир. Стоит нам раскрыть карты…

– Вы не поняли, Арсен, – голос герцога Вальтера звучал устало. – Прежде чем поднимать восстание, нужно покончить с Вороном.

– Вы предлагаете убийство? – подался вперед Эпинэ.

– Герцог, я не ослышался? – отец тоже казался удивленным.

– Не ослышались, – подтвердил Придд. – Рокэ – негодяй по крови и, что бы ни говорил фок Варзов, обещает стать настоящим подлецом. В любом случае Алва – помеха на нашем пути. Вы хотите освободить Талигойю и посадить на трон законного короля, не замарав рук? Это невозможно, друзья мои. Против подлецов хороша лишь подлость. Карл, вы ведь дрались с сыном Алваро?

– Да, – буркнул Борн.

– И что?

– Мне его не побить. Он разделался бы со мной шутя, но…

– Но унижать ему нравится больше, – закончил Вальтер. – Желает кто-нибудь из присутствующих послать Рокэ Алве вызов? Или вы знаете кого-нибудь, кто сделает это ради Талигойи или за деньги?

– Не будем врать друг другу, – вздохнул Борн, – в честном бою с Алвой не сладить.

– В «честном»? – хмыкнул Придд. – В честном бою у соперников равные шансы. Карл, дорогой, вы же не пойдете на волка, надеясь на свои зубы, а возьмете нож. Чтобы схватиться с Вороном на равных, нужно не меньше шести человек.

– Нужно решить, – Карл тщательно разглядывал фамильное кольцо, – яд, кинжал или арбалет.