Книга Странное воспоминание - Артур Дрейк

Падальщиками их прозвали бывалые преступники, в течение жизни успевшие узнать понемногу обо всех неприглядных сторонах Лондона, за то, что речные падальщики вытаскивали из воды утопленников и живились, кто чем хочет. Да, падальщики носили то, в чем умирали самоубийцы и жертвы преступлений, не стирая и даже не высушивая эту одежду. Чья-то смерть всегда означала их выгоду. Они вылезали из своих нор с наступлением темноты и возвращались обратно с приходом дня. Такой распорядок дня обуславливался не только нежеланием промышлять на глазах у обычных жителей города, но и физическими особенностями, появившимися у них из-за образа жизни. И хотя солнечный свет не мог обжечь их насквозь промокшую, порой облепленную илом и нечистотами кожу, но был крайне неприятен для их глаз.

Говорят, даже Корона неоднократно пыталась вытравить речных падальщиков из тоннелей и очистить Лондон от этой омерзительной заразы, но все попытки оказались тщетными.

Как и в другие сумеречные часы одни из таких речных падальщиков вылезли сегодня на оледенелый берег Темзы, вскоре после захода солнца, чтобы поискать чего им принесет река. Их внимание тут же привлек густой запах дыма, витавший в тот день по всему Лондону после пожара на Собачьем острове. Они отдернулись и притаились, выискивая глазами угрозу, о которой мог свидетельствовать запах гари. А, не обнаружив ничего опасного, продолжили свое дело, за которым вылезли из подземелья.

Медленно и бесшумно прокрадываясь по отмели на согнутых в коленях тонких ногах к торчащим из воды столбикам и балкам, оставшимся от старой пристани, где у речных падальщиков было сооружено нехитрое приспособление для задерживания всего крупного, что могла принести река, они походили на пауков, крадущихся по паутине посмотреть, что в нее попало.

Почти не оставляя следов на воде, они по очереди залезли на одну из опор и стали перепрыгивать с одного столбца на другой. Тот, что шел впереди, всем напоминал второго, только был порядком старше и еще сутулее. Маленький, давно потерявший форму котелок, непонятно каким образом держался сбоку на его большой, обтянутой дряблой кожей голове. На костистое серое лицо с одной стороны свисали редкие длинные нити черных волос, будто водоросли, припрятанные под котелком и выбившиеся наружу. В покрытом заплатками натянутом поверх большого свитера узком фраке он чувствовал себя важно и уверенно, будто франт подземного Лондона.

Похожий на него человек при длительном рассмотрении, если таковое было возможно, оказывался молод и оттого краше не делался. Все те же черты лица, что и у его худого отца проглядывали из-под нездоровой одутловатости, грудная клетка не так ввалилась, а ноги только чуть увереннее держали тело в равновесии. Он явно считался в семье туповатым и сам придерживался того же мнения относительно своих интеллектуальных качеств, поскольку, несмотря на то, что каждый вечер они делали примерно одно и то же, он с боязливым вниманием следил за действиями отца, не в силах освоить особенности их падальщицкой рутины и словно ждал дозволения на каждое следующее свое движение. В остальном же они были одинаковы.

По указанию отца, он уселся на своем столбце, что стоял на значительном расстоянии от обоих берегов, свесил ноги в ледяную воду и руками стал загребать из воды плавающий на поверхности мусор. Его отец тем временем остановился на клочке пристани из нескольких досок и вытянул из рукава странное приспособление, сооруженное из рукоятки метлы и укрепленной на конце кочерги. Приспособление это служило для того, чтобы он легко мог подтаскивать к себе предметы, плавающие поодаль, проверять глубину реки или вытягивать что-нибудь со дна. Сынок с интересом искоса поглядывал на то, как старый падальщик управляется с этой штуковиной, будто тот свершал истинное колдовство.

Так прошло несколько молчаливых минут. Старый падальщик, сдвинув челюсть в бок от усердия, подслеповато всматривался в воду и монотонно разгребал мусор кочергой, не надеясь уже найти ничего ценного, потом вдруг раскрыл беззубый рот и издал радостный сип из недр своей гортани. Сынок замер и настороженно посмотрел на отца. Тот явно не горел желанием разделять радость неведомой находки со своим отпрыском и строго указал, чтобы сынок работал дальше и не отвлекался, а сам повернулся обратно к найденному богатству.

Сунув кочергу в воду, старик достал оттуда высокую шляпу с узкими полями. Да причем приличную шляпу, всего в нескольких местах поврежденную. Вылил из тульи воду и поспешил водрузить шляпу на голову рядом с котелком. Размер был почти его, но котелок оказался уже лишним. Старик снял котелок и хотел было снять шляпу, чтобы выбрать, что ему оставить себе, принялся вертеться, чтобы найти, куда положить кочергу, когда неожиданно увидел в воде что-то еще. Нечто заставившее его позабыть и про котелок, и про шляпу. Старик украдкой посмотрел, не наблюдает ли за ним его отпрыск и, выронив котелок, перепрыгнул на другой столбец. Остановился, жадно рассматривая теперь добычу.

Среди сцепленных льдом обломков из дома на Стрэнд, возле одно из столбцов, оставшихся от старой пристани плавало свеженькое тело. Да странное такое тело на опытный взгляд старого падальщика. Не был это ни знатный лондонец, ни всеми забытый бедняк. Не клерк и не фабричный рабочий. По виду в воде очутился не далее, как этим днем, но помер, видать не оттого. Одежда окрасилась кровяными пятнами, зато была теплой и заметной. Одень такое пальто подбитое овчиной старый падальщик сразу начал бы пользоваться уважением среди своих собратьев. А в таких невиданных сапогах выше колена он смог бы работать на большей глубине и в еще более суровую погоду. Да и прослужили бы эти сапоги дольше обычных.

Решил старый падальщик, что сегодня ему несказанно повезло, и принялся подтаскивать тело. Высунув бледный сухой язык вбок и вытянувшись на носочках над водой, старик цеплял тело кончиком кочерги, но тело никак не хотело сдвигаться с места. Провозился старый падальщик долго и без толку и стал раздражаться. Движения его стали все порывистее, а кочерга била по телу и воде все громче, привлекая внимание сынка, с подозрением время от времени следящего за отцом.

Наконец, старик подтащил тело ближе, поддел его за ногу и отправил в сторону берега, туда, где над водой высился узенький островок древесного настила, оставшегося от пристани. Там бы старик смог обчистить тело, закрывшись спиной от взглядов своего отпрыска. Так он и поступил. Перепрыгнул с одного на другой по нескольким столбикам, время от времени подтаскивая тело, и вот уселся на досках, отложил кочергу и стал стаскивать с плавающего тела сапог.

Но и у его сынка сегодня выдался богатый на любопытные находки вечер. Рядом с ним в воде что-то блестело, и он никак не мог разобрать, что это и как глубоко находится. Очевидно, это нанесло посуду или столовое серебро из Стрэнда, а может обломки золоченых предметов. Сынок падальщика таращился на этот блеск, соображая, что ему делать, как достать это добро на поверхность, когда услышал в стороне короткий вскрик и тяжелый всплеск воды. Бросив взгляд на звук, он не обнаружил ничего и даже своего отца.

Молодой речной вор тут же вскинулся и едва удержался на своем столбце.

– Па? – испуганно позвал он.