Книга На Фонтанке водку пил - Владимир Рецептер

— Это довольно грустная хохма, — с обидой сказал Геннадий Иванович, — я ведь о людях плохо не говорю, но Изотов сочинил обо мне настоящий пасквиль!.. Представьте, вторая половина августа или двадцатые числа, театр закрыт, но я в театре, а Изотов на даче. Дачу он купил у Вали Ковель. Она была умная женщина и вовремя отказалась от месткома, а этот человек стал председателем вместо нее. Потом хотел стать замдиректора и очень лез в директора!.. Тогда, как ему казалось, он бы навел порядок! — Суханов уже не работал в БДТ и пестовал дорогую внучку, но прошлое в нем не унималось, так же как во всех нас. — Дача довольно далеко, на Волхове, а вся паника длилась примерно полтора дня. Он приехал с дачи и пустил слух, будто бы я позвал Рыдвана и приказал ему вооружить всех оставшихся работников! Зачем?.. Чтобы поддержать это самое ГКЧП!.. Вы представляете?! Но Рыдван — фигура подставная, а мной могли очень даже заинтересоваться!.. И тогда автор версии мог бы взлететь!.. Я вызываю Рыдвана: «Слушай, Андрей, а чем я мог вооружить людей?..» Рыдван говорит: «У нас два стартовых пистолета и несколько винтовок из „Тихого Дона“. Но ведь они — сверленые, Геннадий Иванович!..» Вот вам анекдот!..

В развитие темы он коснулся международного положения и вновь обнаружил политическую зрелость и государственный подход. Ошибся он лишь однажды, неосторожно спросив у Р., как дела. Тот, разумеется, завелся, заобъяснял, и Суханов по-отечески его предостерег:

— Экономьте себя, Владимир Эммануилович, обязательно экономьте!..

— Чепуха! — сказал на это Юра Изотов. — Насчет вооружения ничего я не говорил. Или Суханов бредит, или сильно испугался. Ну, понадеялись на партию, соскучились по дисциплине, ну, сорвал Андрюша голую девку в гараже, подумаешь, грех!.. Железный ящик стоит до сих пор… По-моему, на третьем ярусе… Парткома, Володя, нет, так же как и месткома. Но есть еще один железный ящик, и этот мне недавно притащили в студию. Там — все профсоюзные билеты, в том числе твой. И учетные карточки тоже… Гогин я решил сохранить, на нем фотография в двадцать три года, худенький такой… А еще принесли мое личное дело, все доносы на меня. Был такой сумбурный момент, менялся начальник спецотдела, полковник КГБ, и он говорит: «Юра, не теряйся, можешь все дела изъять и лишнее уничтожить». И в подарок приносит папку в полиэтиленовом мешке, все, в чем я обвинялся, а потом как бы реабилитация в мою пользу. Я подумал: покажу-ка своей подруге. А потом думаю, зачем это ей? Понес на помойку, в последний момент просмотрел, разорвал каждый лист на четыре части и бросил. Три дня назад. Так что этот кусок жизни, Володя, уже на помойке.

— Зря, — сказал Р. — Документ — вещь историческая. Некоторые уничтожили, а потом жалели…

— Понимаю, — сказал Юра. — Я первый раз увидел лицо отца, когда мне было за сорок. Привезли из Вологды. Родственники. Фотограф отретушировал, увеличил… Я смотрю, и он смотрит. Расстрелян в тридцать седьмом…

На восьмидесятом году жизни Андрея Рыдвана разбил паралич.

До этого он много лет ходил за лежачей женой, а Полина Алексеевна была женщина полненькая, и переворачивать ее, перестилать и все такое было нелегко. Но долг — счастливое состояние, как верная служба, как исполнение приказа, как знакомый путь. Она была медсестрой, вместе воевали, вместе служили в Каракумах, нажили троих детей…

Некоторым казалось, что с одним из бойцов охраны, Анной Ефимовной, женщиной красивой, статной и доброй, у Рыдвана многолетний роман, но театральный народ болтлив и держится скользящих нравов, а доброе отношение начальника с подчиненной, их товарищескую дружбу, ввиду болезни жены, могут принять за нечто. И Бог с ними, главное-то не в том…

— Главное, Володичка, — сказала Анна Ефимовна, — какой он честный! Честнее его человека не было! Он же трудяга и дружелюбный какой!.. Никто этого не чтит, а в данный момент таких людей не хватает… После него уже четвертый начальник… Все Андрюшу часто вспоминают…

Умирал он в июле 98-го, во Пскове, в домике дочери, когда театр был на гастролях. Дочь служила в церковном хоре и побежала к батюшке. Хотя Андрей веры не знал, но и не отрицал, на все пошел с охотой. Батюшка его соборовал, и все церковные почести ему отдали. А жена Полина Алексеевна сказала: как хотите, везите меня на могилу. На носилках, на машине. Надела костюм. На руках донесли.

И через два месяца похоронили рядом…

Майя умирала первой, и Сеня ходил за женой как за маленькой, пытаясь скрасить последнее время. Вообще-то ее мучили почки, но тут вдруг запрыгало давление, а она не соглашалась лечь в больницу. Потом случился гипертонический криз. Потом перестало работать сердце…

Так вышло, что, не сговариваясь, они успели вспомнить самое начало: парадное вступление красноармейцев в Прибалтику и то, как он шел, время от времени поворачиваясь спиной вперед и лицом к своему оркестру; их случайную встречу на площади, когда он взял ее за руку и все стало ясно.

Сеня сидел у ее постели, они ненарочно встретились взглядами, и теперь она прикоснулась к его руке…

Потом он ухаживал за тещей, которая в свои восемьдесят восемь сломала шейку бедра.

Потом похоронил ее рядом с Майей…

— Одиночество, Володя, — сказал он. — Остался в полном одиночестве…

Они столкнулись на Литейном и не могли разойтись.

— А дети? — спросил Р.

— Дочка в Израиле, одна, то есть с ребенком, очень тянет к себе… А сын… Формально говоря, подвизается в каком-то театре. У нас же «окно в Европу», так он выскочил в это окно. Живет в Голландии, имеет в виду Германию. Развелся, оставил жену с дочкой. Женился на девочке со своим ребенком, и у них родился сын. Вообще говоря, надо подбивать бабки, — он засмеялся. — Не деньги, нет, я говорю, пора закрывать лавочку, и я понемногу забираю в сторону, понимаете?..

— Хотите уехать к дочке?..

— Вопшем, хотел… Продал дачу, машину, гараж… Думаю, надо жить для детей, внуков…

— Господи, и вы туда же! — не выдержал Р. — Сидеть в канотье на пороге чужого дома!.. Маэстро, вы ведь всю жизнь в деле!..

— Да, вы правы, когда дошло до дела, я подумал про это и решил: «Нет, не поеду!». Слишком много хвороб. Насколько меня хватит, не знаю. Честно говоря, немного трушу… Надо съездить к сестре в Астрахань…

— А театр?..

— Ну что вам сказать? Работа не очень интересная, это вам не при Гоге. Не шибко… Я живу, потому что очень люблю музыку и у меня большая коллекция. Смотрю видик, слушаю «Хитачи». Система работает! У вас тоже? Знаете, Володя, приходите ко мне! Послушаем что-нибудь или посмотрим какой-нибудь мюзикл. Недавно меня навестил Заблудовский, мы с ним слушали «Кандида» Бернстайна. Это — по Вольтеру, вам было бы интересно, я же знаю. Потом, у меня есть «Кармен» с Пласидо Доминго. Между прочим, там такая необычная Кармен, ни на кого не похожа! Артистка мюзик-холла, представляете? Постановка Франческо Рози… Знаете, когда оперу переносят на пленэр, она немножко теряет условность, а натура как-то отвлекает. Вопшем, вопрос спорный, но я — за!..