Книга Николай Гумилев - Юрий Зобнин

21 января. Выезжает из Парижа в Лондон.

24 января (н. ст.). Из-за отказа генерала Занкевича переслать в Лондон проездные и подъемные деньги для Гумилева генерал Ермолов откомандировывает его обратно во Францию. Гумилев приказ не выполнил, ибо русских военных структур, в которых он работал, во Франции уже не существовало.

Февраль — март. Живет в гостинице и работает в шифровальном отделе Русского правительственного комитета в Лондоне.

3 марта. Советская правительственная делегация на переговорах в Брест-Литовске заключает сепаратный мирный договор с Германией (т. н. «Брестский мир»), означавший фактически признание поражения России в войне.

Апрель. Гумилев и В Д. Гарднер, получив паспорт для проезда в Российском Генеральном Консульстве в Лондоне, отплывают в Мурманск (с заходом в Гавр, откуда Гумилев, возможно, сумел во время длительной стоянки добраться до Парижа и попрощаться с парижскими знакомыми).

Конец апреля. Приезжает в Петроград. Остановиться ему негде: царскосельский дом Гумилевых конфискован, семья живет в Бежецке, и поэт снимает номер в меблированных комнатах. В журнале «Аполлон» (№ 6–7 за 1917 г., который задержался с выходом на год) напечатана его пьеса «Дитя Аллаха». На этом издание журнала прекратилось.

29 апреля. Встречается с Ахматовой, которая просит дать ей официальный развод. «Он страшно побледнел и сказал: “Пожалуйста…” Не просил ни остаться, ни расспрашивал даже. Спросил только: “Ты выйдешь замуж? Ты любишь?” А[нна] А[ндреевна] ответила: “Да”. — “Кто же он?” — “Шилейко”. Николай Степанович не поверил: “Не может быть. Ты скрываешь, я не верю, что это Шилейко”».

Май. Вселяется в пустующую с 1917 г. квартиру С. К. Маковского в доме № 20/65 по Ивановской (совр. Социалистической) улице. Вместе с М. Л. Лозинским возобновляет издательство «Гиперборей».

8 мая. Вступает в Союз деятелей художественной литературы, одно из первых профессиональных творческих объединений послереволюционного времени, принимает участие в работе его секции, становится товарищем председателя В. В. Муйжеля. К работе в СДХЛ Гумилева активно привлекал К. И. Чуковский, знакомство с которым в этот период переходит в дружбу.

Весна — лето. Встречи с А. Н. Энгельгардт, О. Н. Гильдебрандт-Арбениной, М. М. Тумповской и И. Е. Куниной, крайне тяжелые встречи с Ахматовой, которая в это лето живет у своих друзей Срезневских, бывая и у Гумилева на Ивановской, и у Шилейко в его комнате во флигеле Шереметевского дворца на Фонтанке (Фонтанного дома). «Очень тяжелое было лето, — вспоминала Ахматова. — […] Когда с Николаем Степановичем расставались — очень тяжело было». Ввиду развода с Ахматовой Гумилев делает официальное предложение А. Н. Энгельгардт: «До сих пор не понимаю, почему Анна Андреевна заявила мне, что хочет развестись со мной, что она решила выйти замуж за Шилейко. Ведь я ничем не мешал ей, ничем не стеснял. Меня — я другого выражения не нахожу — как громом поразило. Но я овладел собой. Я даже мог заставить себя улыбнуться. Я сказал: “Я очень рад, Аня, что ты первая предлагаешь развестись. Я не решался сказать тебе. Я тоже хочу жениться… — я сделал паузу, — на ком, о Господи?.. Чье имя назвать? — Но сейчас же я нашелся: — На Анне Николаевне Энгельгардт, — уверенно произнес я. — Да, я очень рад. — И я поцеловал ее руку. — Поздравляю, хотя твой выбор не кажется мне удачным. Я плохой муж, не спорю. Но Шилейко в мужья вообще не годится. Катастрофа, а не муж”. И гордый тем, что мне так ловко удалось отпарировать удар, я отправился на Эртелев переулок делать предложение Анне Энгельгардт, — в ее согласии я был заранее уверен. […] Когда я без предупреждения […] явился на квартиру профессора Энгельгардта, Аня была дома. Она, как всегда, мне очень обрадовалась. Я тут же, не тратя лишних слов, объявил ей о своем намерении жениться на ней. И как можно скорее! Она всплеснула руками, упала на колени и заплакала: “Нет. Я не достойна такого счастья!”».

23 июня. Вместе с Ахматовой, еще в качестве семейной пары, едут в Бежецк проведать сына и родных. Ахматова рассказывала потом П. Н. Лукницкому, что, когда они сидели в комнате, а Лева разбирал перед ними игрушки, Николай Степанович внезапно поцеловал ей руку и грустно сказал: «Зачем ты все это выдумала?».

17 июля. Расстрел Николая II и его семьи в Екатеринбурге. Гумилев, узнавший об этой трагедии из петроградских газет, был глубоко потрясен: «На нас налетел оголтело орущий мальчишка-газетчик, — вспоминала И. Е. Кунина. — Слов мы не разобрали, и только [когда] он заорал, вторично промчавшись мимо нас, расслышали: “Убийство царской семьи в Екатеринбурге!” Сознание не сразу воспринимает смысл. Мы стоим, кажется, даже без мыслей, долго ли — не знаю, на нас нашел столбняк. Потом — это было первое движение одно на двоих — Гумилев рванулся и бросился за газетчиком, схватил его за рукав, вырвал из его рук страничку экстренного выпуска, не уплатив, — я испуганно следила за его движеньями, вернулся, прислонился ко мне, точно нуждаясь в опоре. Подлинно, он был бел, и казалось, — еле стоял на ногах. Раскрывал он этот листок — одну вдвое сложенную страничку — вечность, ясно вижу ее и сегодня. Буквы были огромные. Гумилев опустил левую руку с газетой, медленно, проникновенно перекрестился, и только погодя, сдавленным голосом сказал: “Царствие им небесное. Никогда им этого не прощу”. А я по своему обыкновению, хватаясь за первое попавшееся слово […] ухватилась за это “никогда им этого не прощу”. Кому им? Царской семье за невольное дезертирство? Нет, конечно, большевикам. А вышло, правда, будто царской семье и будто причитает по-бабьи: “На кого вы нас, сирот, оставили”. […] На календаре было 17 июля 1918 года».

Июнь — июль. В издательстве «Гиперборей» выходят отдельными книжками поэма «Мик», сборник стихов «Костер», книга переводов из китайских и кхмерских поэтов «Фарфоровый павильон».

5 августа. Оформлен развод с Ахматовой.

8 августа. Регистрирует брак с А. Н. Энгельгардт. Вскоре уезжает с ней в Бежецк и знакомит с матерью и сыном.

30 августа. После убийства поэтом А. И. Канегиссером главы ПетроЧК М. С. Урицкого в Петрограде начинаются репрессии против дворян и интеллигенции («красный террор»).

Осень — зима. Вместе с А. Н. Гумилевой живет в Петрограде на Ивановской ул., где постепенно собирается вся семья поэта: мать, сын, брат с женой. С конца сентября местом постоянной работы Гумилева становится издательство «Всемирная литература», которое возглавлял М. Горький. Помимо того в ноябре он начинает сотрудничать в только что созданном Институте Живого Слова, где читает курс лекций по теории поэзии. Работает над переводом вавилонского эпоса «Гильгамеш» и над «географией в стихах», которую ему заказал З. И. Гржебин (позже эти стихотворения войдут в книгу «Шатер»). В издательстве «Прометей» выходят переиздания ранних книг — «Романтические цветы», «Жемчуга», состав и тексты которых существенно переработаны. Несмотря на большое число публикаций, материальное положение семьи становится крайне тяжелым. В сентябре очень ощутимы перебои в снабжении населения продуктами и топливом. В декабре начинается холод и голод. Газеты и издательства закрываются. Существенную помощь петроградской творческой интеллигенции оказывал Дом литераторов, где работала бесплатная столовая и выдавались продуктовые пайки. Гумилев оказывается единственным «кормильцем»: брат Дмитрий, тяжело контуженный на фронте, является недееспособным инвалидом, нуждающимся в уходе. В Бежецке в припадке умоисступления скончалась племянница поэта М. Л. Сверчкова, не выдержавшая ужасов погромов, свидетельницей которых она была в Царском Селе и Слепневе.