Книга Похищенный трон - Гарри Тертлдав

— Воистину Господь была ко мне милостива и дала мне самого великодушного, самого добросердечного мужа на свете. За это я благодарю Ее, и за это я люблю его.

Абивард намеревался сказать какую-нибудь банальную глупость о том, что не следует злоупотреблять предоставленными привилегиями, но осекся и изумленно воззрился на жену. Они были женаты уже почти три года, и за все это время, насколько он помнил, никто из них и словом не обмолвился о любви. Браки устраивались для укрепления межсемейных связей. При удачном стечении обстоятельств муж находил с женой общий язык, мог на нее положиться, она давала ему полезные советы… и наследников, конечно. Все это у них с Рошнани было. Но помимо этого…

Она с опаской наблюдала за ним, должно быть, беспокоясь, не сказала ли чего лишнего… Через мгновение он задумчиво заметил:

— Знаешь, женушка, пока ты не произнесла это слово, я и не понимал, что у нас есть то, что этим словом называется. Это же чудо, на которое даже Таншар вряд ли способен. И еще знаешь что? Я за это очень сердит на тебя.

— Сердит? Но почему? — озадаченно спросила Рошнани.

— Потому что теперь я с еще большей неохотой покину тебя и буду тосковать каждый день, пока не вернусь домой. — Он обнял ее так же крепко, как она обнимала его.

— И для меня эти дни будут пусты, — сказала Рошнани. Но потом, будучи человеком практичным, она посмеялась над собственным поэтическим преувеличением и сказала:

— Ну, не совсем пусты. Их заполнит Вараз. Но скучать по тебе я буду так, что и слов не подберу.

— Я понимаю тебя, потому что чувствую то же самое, — сказал он и несмело добавил:

— Я тоже тебя люблю. — И снова обнял ее. — А теперь мне пора.

Он поцеловал ее и поспешил к выходу с женской половины. Поскольку каждый шаг давался ему с таким трудом, Абивард постарался как можно быстрее проделать этот путь, пока он не стал ему совсем не под силу. Гонец Шарбараза допивал вино, когда Абивард вошел на кухню. Он поднялся со скамьи, на которой сидел.

— Поехали, повелитель, — сказал он. — Если ты будешь любезен показать мне, как пройти к конюшне…

— Конечно, хотя мне хотелось бы подготовить вьючную лошадь, пока мы еще не уехали, — ответил Абивард. — Здесь, на северо-западе, крепости и деревни стоят далеко друг от друга, а земли между ними зачастую очень плохи. Если, не дай Господь, с нами произойдет что-то непредвиденное, я не хотел бы застрять в пустыне без припасов. Так и жиреют стервятники.

Гонец пробурчал что-то себе под нос, но вынужден был согласиться. Слуги принесли в стойла мешки с лепешками и бараньей колбасой, начиненной чесноком, мятой и кардамоном, и бурдюки с резким красным вином, а конюхи погрузили их на крупного, выносливого мерина.

За два часа до заката гонец Шарбараза с явным облегчением вскочил в седло.

Абивард тоже сел на коня, ведя в поводу вьючную лошадь. Вместе с гонцом он выехал из крепости Век-Руд, спустился с крепостного холма и направился на юго-восток.

Как и предсказывал Абивард, поездка к Машизу проходила несравненно глаже, чем два года назад, когда он пробивался вместе с Шарбаразом к столице. Никто и не думал выходить против него с оружием в руках, наоборот, мелкая знать из кожи вон лезла, предлагая ему самое щедрое гостеприимство, какое могла себе позволить. Положение зятя Царя Царей имело свои преимущества.

Не мешала и царская грамота, которой гонец Шарбараза размахивал при каждом подходящем случае. Она давала ему и Абиварду право требовать не только свежих лошадей на каждой остановке, но и провиант. Хлеб, мясо и вино, которыми Абивард запасся в Век-Руде, оставались почти нетронутыми.

— Ну и что? — ответил он, когда гонец обратил на это его внимание. — Кто знает, что могло бы случиться, если бы при нас не было припасов?

— Что-то в этом есть, — признал его спутник. — То, к чему ты готов, почему-то всегда получается хорошо. Все беды происходят от неожиданного.

Мятежное войско Шарбараза обогнуло Дилбатские горы с юга, а потом через пустыню двинулось на Машиз. Поскольку сейчас в царстве был мир и приближалось лето, Абивард и царский гонец направились прямо через горные перевалы.

Абивард считал себя привычным к горам. Он сам вырос на вершине, пусть и невысокой, он поднимался на Налгис-Краг, чрезвычайно впечатляющую каменную глыбу. Но вид крутых гор по обе стороны от тропы навел его на мысль о собственной незначительности на фоне мироздания. Сейчас эта мысль владела им сильнее, чем на бескрайней и пустой Пардрайянской равнине.

Крепости, поставленные на горных тропах, способны были сдерживать любое войско сколь угодно долго — и силой оружия, и мощными камнепадами, которые они могли обрушить на голову неприятеля. Глядя на громадные груды камней, Абивард понял, почему Шарбараз даже не подумал пробиваться коротким путем через горы.

Он никогда не дошел бы до Машиза.

Но сейчас командиры крепостей наперебой оказывали все мыслимые почести зятю Царя Царей. Они показались ему скорее царедворцами, нежели воинами, однако же находящиеся под их началом гарнизоны представлялись вполне боеспособными.

А потом, ранним утром, Абивард и царский гонец миновали последний поворот дороги, и впереди, словно на картине великого художника, на фоне уходящих вдаль речных долин Страны Тысячи Городов возник Машиз. Абивард долго и внимательно разглядывал эту картину. Раньше он видел Машиз с востока и даже входил в столицу, но сейчас, при взгляде с другой стороны, великий город представал в совершенно новом обличии.

— Должно быть, такой вид открылся перед нашими предками Господь знает сколько лет назад, когда они впервые спустились с Макуранского плоскогорья и увидели землю, которую сделали своей.

Гонец пожал плечами:

— Не знаю, повелитель. Я рад вновь увидеть Машиз, потому что возвращаюсь домой, к жене и сыну.

— С моими ты меня разлучил, — сказал Абивард, но без упрека: гонец лишь выполнял приказ Шарбараза, Царя Царей. — Теперь веди меня во дворец. Хочу узнать, что угодно от меня Царю Царей, и поскорее вернуться домой.

* * *

В сущности, он впервые по-настоящему видел Машиз. Когда вошел в город с Шарбаразом, он был слишком занят сражением, чтобы обращать внимание на окрестности, а потом, как только они достигли дворца, город поглотила тьма, наведенная чародеями. Теперь он видел и запоминал все: купцов и шлюх, служителей Господа и барышников, пьяниц и слуг, зеленщиков, продающих салат, крестьян, покупающих медные побрякушки, певцов, танцоров, нищих, двух человек с кирками, упорно разбирающих саманную стену, женщин, торгующих певчими птицами в клетках, и многое-многое другое. Оглушительный гвалт поражал многоголосием.

Если бы его не сопровождал гонец, он очень скоро безнадежно заблудился бы.

Улицы извивались, как змеи, переплетались, шли кругами, но человек Шарбараза безошибочно пролагал в этом лабиринте дорогу к дворцу. У ворот он передал Абиварда толстому безбородому дворецкому и ускакал прочь.