Книга Между любовью и любовью - Галина Лавецкая

А тут еще Аня… Всегда была спокойна за нее, с самого детства. Все у Анечки складывалось хорошо, никаких проблем в школе, в университете, с друзьями, с родными. Характер чудесный, добрая, заботливая, любящая девочка. И Дэвид замечательный, так любит ее! Но что-то она загрустила, поникла как-то. Еще перед Рождеством Вика заметила, что праздник Аню не радует, а она всегда его так любила. Особенно когда они собирались все вместе. Стала расспрашивать, не переутомилась ли с работой, может, не стоит так выкладываться? Здоровье дороже карьеры, ей еще детей предстоит родить и воспитать. Тогда Анечка рассказала о своих печалях. Ей очень хочется ребенка, да и пора. Вот уже пару лет, как вполне могут себе это позволить. Все у них есть, зарабатывают хорошо, что тянуть? Ей скоро двадцать восемь, Дэвиду – тридцать пять, самое время. Но пока у них не получается. Недавно были у врача, сдали анализы, оказалось, что Дэвиду надо пройти курс лечения. Врач уверял, что ничего серьезного нет и беспокоиться не о чем, будут у них дети. Но Дэвид тянет, говорит, что все это ерунда, выкачивание денег. Два года не срок, ему просто надо отдохнуть, с этим повышением он совсем замотался. Пусть она не переживает, успеют еще обзавестись потомством. Вообще не лучшее время для этого, кризис набирает обороты, ни в чем нельзя быть уверенными. Как она себе представляет рождение ребенка? В такое время бросить работу даже на полгода неразумно. А вдруг потом не устроится? Он-то вполне способен один содержать свою семью, но сможет ли она оказаться в роли домохозяйки? После такой интересной и успешной карьеры? Может, Дэвид вообще не хочет детей? Что ей делать? Разговоры на эту тему его откровенно раздражают, а ей не хочется ссориться.

Вика, как могла, успокаивала Анечку. В семейной жизни бывают сложные моменты, надо подождать, потерпеть. Случаются и обиды, и непонимание. Надо дать Дэвиду время. Конечно, ему неприятно чувствовать себя виноватой стороной, какой бы пустяковой ни была причина. Не надо сейчас заводить разговоры об этом. Он действительно слишком много работает, возможно, усталость сказывается. Нет причин для грусти, главное, что они любят друг друга. Впереди праздники, отдых, все будет хорошо. И вроде Анечка повеселела, праздники прошли замечательно, потом они уехали на неделю в горы и вернулись довольные отдыхом. Но поговорить с дочкой Вика не успела из-за поездки на похороны Лерика. Потом не было настроения. Но Анечка сказала, что у них все нормально, и Вика успокоилась. А когда приехал Алик, Аня действительно повеселела. Да и Вике сразу стало легче. Хоть он и не был в восторге от ее дружбы с Лериком, но говорил о нем тепло, вспоминал разные смешные случаи, и ей это было приятно. А в последнее время стала замечать, что Анечка опять в каких-то своих грустных мыслях. Алик тоже это заметил и спросил Вику, не случилось ли что-то в его отсутствие. Она рассказала и даже просила его поговорить с Дэвидом, от чего он решительно отказался. С какой стати лезть в чужую личную жизнь? Да ерунда все это, сами разберутся. Потом придумал, что у него именины, и пригласил Аню и Вику в дорогой ресторан. Велел им надеть вечерние платья, он намерен повести их после ужина танцевать. И они действительно пошли в клуб, и настроение было прекрасное, чувствовалось, что Анечка искренне веселится, забыв все печали. И Вика опять подумала, что таких, как Алик, на свете нет, это только ей так повезло.

Вот от этих мыслей, наверно, и работа не идет. Осталось написать о приезде известной оперной дивы и предстоящем концерте. Тема хорошо знакомая, имя певицы гремит по всей Европе, плюс симпатичные новости из личной жизни, вышла замуж за красавца-тенора, пели вместе в Ла Скала, зал стонал от восторга, а итальянцы весьма строгие судьи, их восхищение много значит. Так легко и интересно можно написать, что тут думать? Только сосредоточиться. Мелодично запел телефон в сумке. Вика порылась в ней, вечно таскает что надо и не надо, вот и не найти.

– Викуся, здравствуй.

– Привет, мамуль. Что у вас? С папой все в порядке? Вы что-то решили с обследованием? Не поедете?

– Да все нормально пока. Ждем приезда Владимира Петровича, он на конференции кардиологов. Не поедем в Германию. Спасибо, конечно, Вадику за предложение, но нет смысла. У нас в чазовском центре лучшие врачи. Таких операций, как они, никто в мире не делает.

– А ты думаешь, операция нужна?

– Да нет, пока только обследоваться. Может, подлечиться, посмотрим. Возраст, Викуля, а в остальном папа молодец. Тьфу, тьфу. Я тебе про другое хотела рассказать, посплетничать.

– Звучит интригующе. Ты и посплетничать!

– Ну, перестань! – Нина Сергеевна засмеялась. – Это не о чужих. О своих и своим можно. Я вчера в Шульгино была, там что-то происходит.

– Там всегда что-то происходит. Наша Ира не может без шума, блеска, восторгов публики. Затевает что-то грандиозное ко дню рождения?

– Вовсе нет. Ты давно с ней говорила?

– На прошлой неделе, кажется. Она нас не балует звонками. Ей же хочется, чтобы ее выслушивали, бросив все дела. А поскольку я это прекратила и рассказываю только о Сереже, то ей и не интересно. А что с ней? Почему ты спрашиваешь?

– Ты знаешь, Викусь, по-моему, она влюбилась. Странно звучит, учитывая, что вместо сердца там кусочек льда, но ее не узнать. Вся светится, точно как ты в двадцать лет со Стасом и как Анюта перед свадьбой. Но это состояние ни с чем не спутаешь, и скрыть его нельзя.

– Может, просто хорошо выглядит? Жизнью довольна? – недоверчиво спросила Вика. – Чтобы Ира влюбилась в кого-то, кроме себя? С чего ты решила? Только оттого, что светится? Ой, мамуль, сегодня такие инъекции косметологи делают, что я ничему не удивлюсь. Такие ампулы есть, что любую усталость или недосып как рукой снимает, когда надо хорошо выглядеть. Кожа прямо сияет.

– Ну, Вика! Я тебе про Фому, а ты мне про Ерему! Что я усилий косметологов не отличу от счастья? Говорю же тебе, что влюбилась! Голос другой, смех, движения какие-то плавные. А главное – глаза! Нет ее здесь, где-то она в другом месте, хоть и отвечает тебе машинально. И часто невпопад. А Вадик такой потерянный, смотрит на нее, как бездомная собака на луну, вот-вот заплачет. Я у них не была с Нового года, перемены просто бросаются в глаза. Порядка нет, видно, что хозяев ничего не интересует, а прислуга это мигом чувствует.

– Но ты, надеюсь, навела там порядок?

– А ты не насмешничай, Викусь. Конечно, отчитала, кого надо, забегали! А Вадика мне жаль, видно, что переживает. Растерян, говорит с Иришей как-то заискивающе, просительно, а она смотрит поверх него, не видит.

– А мне совсем не жаль. Так ему и надо. Вот бы и хорошо, чтоб Ирка его бросила!

– Ну! За что ты его так не любишь? Придумала, что он к Сереже плохо относится. А он, между прочим, чудесный муж. Уж как он вокруг Ириши прыгает – таких поискать! Неизвестно еще, какие сюрпризы нас ждут. В кого это она влюбилась? Может, неприличие одно, какой-нибудь жиголо, стриптизер или певец без роду, без племени?

– Стриптизер – это оригинально! Ну и воображение у тебя, мамуля!

– Смейся, смейся! Речь о твоей дочери идет, если ты забыла. На той неделе папа ляжет на обследование, и я поеду в Шульгино на пару дней, выяснить, что с ней. Вадим уедет на работу, и я из Иришки вытрясу, что она задумала.