Книга Вторжение в рай - Алекс Ратерфорд

Скоро он вернется в Агру, где уже вовсю зеленеют разбитые им сады. Недавно выписанные им из Кабула садовники сумели получить первый урожай винограда и дынь. Вдобавок семьсот индийских каменщиков неустанно трудились над строительством мечети, которую он повелел возвести в Агре в ознаменование разгрома Санграма Сингха. С изысканными арками, стройными минаретами и рельефами в виде его любимых цветов, — а индийские резчики по камню умели изобразить тюльпаны и ирисы, как живые, что казалось, ветер может подхватить их изящные головки, — мечеть обещала стать подлинным украшением города. Кроме того, он организовал между Агрой и Кабулом систему почтовой связи, с расположенными через каждые восемнадцать миль станциями, где постоянно держали наготове сменных лошадей и дежурили команды гонцов. Это позволяло быстро и без затруднений осуществлять постоянную связь между владениями Бабура за Хайберским перевалом и с его столицей в Индостане.

В свете стольких выдающихся достижений он с особым удовольствием перечитывал некоторые старые страницы своего дневника, особенно написанные в ту пору, когда, лишенный трона и владений, он отчаянно тосковал по Самарканду, был близок к отчаянию. Теперь в этом виделась ирония: судьба не позволила ему удержать надолго столицу Тимура лишь для того, чтобы дать возможность прочно и надежно обосноваться здесь, в Индостане. Когда ему, в конце концов, придет срок отправиться в Рай, он, да будет на то воля Аллаха, оставит сыновьям богатую и стабильную державу.

Бабур присел и окинул взглядом протекавшую рядом реку. В прибрежных камышах изумрудами блеснули на солнце крылья вспорхнувшего зеленого дятла. Да, так насчет сыновей… Вместе с Махам, Гульрух и их тетушкой Ханзадой, Камран, Аскари и Хиндал отправились в долгий путь в Агру, как только Бабур послал за ними, решив, что в сложившейся обстановке вполне в состоянии обеспечить их безопасность. Прибытие родных было отмечено грандиозной церемонией: двое старших сыновей получили роскошные одеяния, бунчуки из хвостов яков, барабаны, превосходных скакунов и по десять слонов на каждого, не считая множества верблюдов и мулов.

Он гордился своими детьми. Ханзада поведала ему, что Камран, у которого сейчас в двадцать один год уже пробивалась черная борода, и внимая ее с Байсангаром советам, превосходно справляется с обязанностями наместника Кабула. Тринадцатилетний Аскари тоже выказывал немалые способности, энергию и честолюбие. А почему бы и нет — Бабур в этом возрасте был владыкой Ферганы. С самого их прибытия он постоянно нагружал сыновей поручениями, посылал их в инспекционные поездки или назначал командовать отрядами, высылая для подавления вспыхивавших то здесь, то там незначительных очагов сопротивления.

Вроде бы причин для недовольства у них не было, однако порой Бабура несколько беспокоили их отношения, в первую очередь Камрана с Хумаюном. Похоже, тут имели место зависть и ревность. Но с другой стороны, пытался убедить он себя, это естественно. Что ни говори, а Хумаюн вместе с отцом участвовал в завоевании Индостана. Нет ничего удивительного в том, что это сблизило его с Хумаюном, точно так же, как и в том, что Камран, который близок к Хумаюну по возрасту, чувствует себя ущемленным. Бабур обсудил эту проблему с Ханзадой, и та мудро посоветовала ему попросить Хумаюна демонстрировать больше уважения к братьям.

Трения между родичами не укрылись и от Махам, но она винила во всем Гульрух, считая, что та специально настраивает своих детей, Камрана и Аскари, против ее отпрыска Хумаюна. Махам все более настойчиво просила Бабура официально провозгласить Хумаюна наследником — однако такого рода решение мог принять только он сам, и только тогда, когда будет готов. Хорошо еще, что владыка имел неоспоримое право сам выбрать преемника из числа сыновей, а то ведь в старые времена им приходилось соперничать из-за наследия. Лишь сильнейший заслуживал власти, поскольку лишь он мог защитить клан. Хумаюн, несомненно, был прекрасным воином, но в нынешние времена, кроме как искусства военачальника, от правителя требовались и иные качества — умение добиваться верности и обзаводиться союзниками. Прежде чем принять окончательно решение, Бабур должен был полностью убедиться в правильности сделанного выбора.

Хорошо еще, десятилетний Хиндал пока не участвует в этом братском соперничестве. Махам продолжала держать его при себе, хотя Бабуру пришла пора назначить ему наставника. Родная мать Хиндала, Дильдар, не приехала в Агру, поскольку заболела и осталась в Кабуле с сестрой Хиндала, Гульбадан. Бабур собирался послать за ней, как только она поправится, с тем чтобы вся его семья, как и подобает, была с ним.

Бабур встал, снова нырнул в воду и мощными гребками поплыл обратно, где его терпеливо дожидалась свита. На сей раз, чтобы переплыть Ганг, ему потребовалось только тридцать взмахов.

— Я хочу, чтобы это было у тебя, — промолвил Бабур, протягивая копию своего дневника в резном переплете из слоновой кости. — Здесь описана вся моя жизнь: я вел эти записи много лет и продолжаю вести сейчас. Я приказал писцу скопировать имеющиеся на настоящий момент записи и отдаю их тебе на хранение.

Хумаюн принял фолиант. Его карие глаза, так похожие на глаза Махам, расширились от удивления.

— Это высокая честь, отец.

— Надеюсь, более того. Я хочу, чтобы ты по ним учился. Походов и сражений ты повидал достаточно, но никогда не сталкивался со многим из того, через что пришлось пройти мне. Я стал правителем, будучи почти вдвое моложе, чем ты сейчас. И остался в живых лишь благодаря верности некоторых моих людей, воле и решимости матери и бабушки, и собственной смекалке. Бывали времена, когда я бедствовал и при виде плошки с супом готов был плакать от радости… То были суровые дни, но они закалили меня, сделали меня способным управлять державой и укрепили волю настолько, чтобы я смог эту державу завоевать… Ты вырос в несравненно большей безопасности, под защитой отца, в кругу семьи, среди родных братьев. Это нужно ценить.

— Я и ценю, отец.

Хумаюн выглядел озадаченным.

Бабур отвел глаза. Ему было нелегко. Ведь он так гордился своим рослым, мускулистым сыном, выказавшим на войне такую храбрость и находчивость.

— По отношению к братьям ты ведешь себя высокомерно. Камран всего-то на несколько месяцев младше тебя, и то, что ему не довелось принять участия в завоевании Индостана, не его вина. Ему было поручено блюсти Кабул, и со своей задачей он справился хорошо, а ты перед ним важничаешь. С Аскари ты и вовсе обращаешься как с ребенком, и его это обижает. Конечно, соперничество между вами, в определенной степени, явление естественное, но тебе следует относиться к братьям с большим уважением…

Хумаюн промолчал.

— Мы завоевали новую страну и должны помнить, что наша сила в единстве, иначе мы можем всего лишиться. Проводи побольше времени с братьями, учи их тому, чему научился сам. Последнее время ты стал склонен к одиночеству. Нередко, когда я вечерами спрашиваю о тебе, мне говорят, что ты куда-то уехал и опять один… Да что там: командиры сообщают, что порой не могут найти тебя, чтобы получить приказ или доложить о выполнении. Почему ты так полюбил одиночество?