Книга Лица - Джоанна Кингсли

— Ну уж нет! На рождественское утро мне хватит и одного урока смирения.

30

В новогодний вечер, когда обе подруги были свободны от работы, Жени предложила остаться дома и распить бутылку шампанского.

— По бутылке на каждую, — возразила Чарли. — И я надену свою самую соблазнительную фланелевую ночную рубашку.

— И шлепанцы, как у Микки Мауса?

— А что? На Новый год я становлюсь совсем ненормальной.

— И я тоже, — призналась Жени. — А знаешь, что я надену?

— Подожди, сейчас отгадаю. Фирменное неглиже от Диора, оставшееся у тебя после ночи, проведенной с королем Хуссейном?

Жени рассмеялась:

— Нет, совсем не то. Я подумываю послать к чертям всяческую скромность и нарядиться в кокошник.

— Все вы, русские, психи, — хихикнула Чарли. — Но и я буду тебе под пару во фланелевой рубашке и фламандском чепце.

— Давай. Прекрасно проведем время, — несколько лет Новый год означал для Жени Пела. Но и остаться дома с Чарли показалось ей приятным.

Но в праздничный вечер Чарли передумала.

— Будет еще забавнее куда-нибудь выйти. Мы и так почти все время сидим дома. Тебя кто-нибудь приглашал?

Жени приглашали, и Чарли тоже. Подруги решили приберечь шампанское на следующий день и вместе появиться на обеих вечеринках.

Первая намечалась в Бруклине у Тору, давнишнего партнера Жени по занятиям в анатомичке еще на первом курсе. Шесть недель назад они встретились на улице, и хотя с тех пор и договаривались встретиться несколько раз, только за два дня до Рождества сумели на полчаса выбраться в кафе.

За стаканом коки Тору рассказал, что прошлое лето провел дома в Киото, где обнаружил, что совсем отвык от семьи. Из высшего общества, его родители придерживались старых традиций и строго следили за выполнением малейших формальностей.

— Мои волосы показались им слишком длинными, а поведение невероятно диким. Я совершил ошибку и рассказал им о своей подружке в Бостоне. Они прямо заявили, что если я женюсь на европейке, она не будет принята в доме, — Тору вздохнул. — Я всегда был любящим и почтительным сыном. Но этим летом не проявил должного уважения к родителям. И как же можно уважать других, когда они не уважают тебя? — спросил он почти печально.

— Как грустно терять родителей вот так, — отозвалась Жени.

Он благодарно тронул ее руку:

— Как только мы встретились, я понял, что мы подружимся. Мы оба лишились своей национальности.

Жени не рассказала Тору о своих потерях в прошлое лето. Им нужно было бежать, но Тору взял с нее слово, что Жени придет на новогоднюю вечеринку.

Глаза всех обратились к Жени, когда в ярком красном шерстяном платье она вошла вместе с Чарли в прокуренную квартиру Тору, которую тот снимал вместе с врачом-онкологом. Жени улыбнулась всем присутствующим, представила, кому могла, Чарли и, рассчитывая на живость подруги, предоставила ей самой вступить в разговор.

В двадцать минут двенадцатого настало время уходить. Они заранее условились, что попадут на вечеринку Чарли к полночи. Но Чарли не хотелось уходить. Она много говорила с Тору и теперь грустно глядела на него, когда он подавал ей пальто.

— Счастливого Нового года, дорогая Чарли, — высокий, худощавый, он наклонился, чтобы поцеловать женщину.

Вместо того чтобы чмокнуть Тору в щеку, как обычно поступала с другими, Чарли подставила ему губы и, вспыхнув, быстро вышла.

Жени расцеловала однокурсников в обе щеки и последовала за подругой, тихонько улыбаясь. Такой Чарли она еще никогда не видела.

— Он человек, этот Тору, — проговорила Чарли в такси, и Жени знала, в ее устах это было высшей похвалой.

— Давай как-нибудь в ближайшие дни пригласим его на ужин, — предложила она.

— Великолепно, — Чарли застенчиво улыбнулась. По дороге в Кембридж Жени начала строить планы: какое составить меню и под каким предлогом после ужина оставить их одних.

Они ехали на север, к Гарварду. Недалеко от колледжа миновали «Л'Эндруа», окна которого подмигивали праздничными огнями. Жени вспомнила тот день, когда был убит президент, а вслух сказала:

— Мы обедали с Дэнни в этом ресторане.

Чарли припомнила, что Жени рассказывала ей о юноше, подающем надежды и полном страсти:

— Ты скучаешь по нему? — спросила она.

— Иногда я думаю о нем, — призналась Жени. — Вспоминаю, что он мне говорил.

— Ты его любила, — напомнила Чарли.

— Он был не как другие. Романтиком. Такие мужчины никогда не вырастают.

— Они сказочны. Или могут быть такими. Заставляют почувствовать возбуждение жизни.

— А разве жизнь не возбуждает? Мы на пороге целого нового года — 1968. В этом году я стану врачом, а ты поменяешь работу. (Чарли пригласили во вновь открываемый Францисканский ожоговый институт, где предполагалось оказывать помощь и лечить детей.) И кто знает, что еще, кроме этого, случится с нами.

— Я знаю — мы постареем.

— Никогда, — рассмеялась Жени. — Мы с тобой, Чарли, никогда не постареем.

— Ты в этом уверена?

— Чувствую всеми своими костями.

Такси подкатило к дому.

— Ты хочешь сказать, руками. Ты ведь станешь самым лучшим пластическим хирургом. Лучше, чем Понс де Леон.

— Это пластический хирург?

— А разве ты не знаешь? — Чарли достала деньги из кошелька и расплатилась с шофером. — Намного обогнал время. Подтяжка лица без надрезов — фонтан молодости.

Смеясь, без десяти двенадцать, подруги вошли в большую гостиную. Здесь гости были намного старше, чем на первой вечеринке: мужчины оглядели Жени с головы до ног и снова обратили взоры к своим женам.

В двенадцать часов Жени чокнулась с Чарли, они обнялись и она почувствовала грусть и ностальгию: вспомнив Дэнни и его семью, вспомнив мать, Лекс, Филлипа, Соню, всех, с кем разлучила ее смерть или прошлое. Потерянный брат. Отец где-то в ссылке. А с кем сегодня вечером встречает Новый год Пел?

В час они уже в такси ехали домой.

— Не наши люди, — сонно проговорила Чарли.

— Но ведь хозяйка — твоя давнишняя подруга?

— Даже не знаю, были ли мы когда-нибудь подругами. В детстве вместе играли — и то, потому что жили на одной улице. Или все-таки дружили? Не могу припомнить, — Чарли зевнула. — А она выглядит как та, прежняя девочка, хотя и превратилась в кого-то другого.

— Странно, — Жени закрыла глаза. В последние месяцы так поздно она не засиживалась.

— Странно, — отозвалась Чарли. — Внешность — вещь странная, — ее голова упала на грудь, и Чарли моментально заснула. Жени этого не заметила, потому что сама уже спала, и шоферу пришлось будить подруг, когда они подъехали к дому.