Книга Голливудская трилогия. В 3 книгах. Книга 2. Охотники за удачей - Гарольд Роббинс

— Сколько вы получаете?

— Восемьдесят пять долларов в неделю, плюс квартира и стол.

— Я буду платить вам тысячу в неделю, плюс квартира и стол.

— Но это же смешно!

— Разве? — переспросил он, внимательно глядя на нее. — Я могу себе это позволить. Перед отъездом врач сказал, что мне осталось только три месяца.

Официант подлил ей еще кофе.

— Вы будете здесь еще около трех недель, — сказала она. — Я как раз успею подать заявление об уходе. Когда мне приступать?

— Прямо сейчас. А заявление подавать не надо. Я сказал Колтону и вашему начальству, что вы будете работать у меня.

Мгновение она молча смотрела на него, потом поставила чашку и встала. Она сделала знак официантам, и они укатили обеденный столик.

— Эй, что происходит? — спросил Стэндхерст.

Дженни молча читала его историю болезни. Потом она вернулась и вынула из его руки бокал с шампанским.

— Если я работаю у вас, — сказала она, — то вам пора отдохнуть.

* * *

«Никогда время не течет так быстро, как в самом конце», — подумал он. Все ощущалось острее, ум его был ясным, и даже решения принимались легче. Возможно, что их результатов он уже не увидит: спор с могилой никому не выиграть.

Боль ударила его как ножом. Он не поморщился, но понял, что она поняла. Между ними возник странный контакт. Слова были не нужны. Иногда ему казалось, что она испытывает ту же боль.

— Может, тебе лучше лечь, — предложила она.

— Позже. Я хочу поговорить с тобой.

— О’кей. Говори.

— Ты ведь не собираешься возвращаться в больницу?

— Не знаю. Я об этом не думала.

— Такая работа больше не доставит тебе удовольствия. Я тебя избаловал. Ничто не может сравниться с богатством.

Она рассмеялась.

— Ты прав, Чарли. Я сама об этом думала.

Он задумчиво смотрел на нее.

— Я мог бы оставить тебе денег по завещанию или даже жениться на тебе. Но мои дети, скорее всего, возбудят иск и докажут, что ты воспользовалась моей болезнью. И ты получишь одни неприятности.

— Все равно спасибо, что подумал об этом, Чарли.

— Ты должна зарабатывать много денег, — сказал он. — Почему ты стала медсестрой? Ты всегда мечтала об этом?

— Нет. — Она пожала плечами. — Мне хотелось стать знаменитой теннисисткой. Но я получила стипендию — вот и стала медсестрой.

— Даже для игры в теннис нужны деньги.

— Знаю. Теперь все равно уже поздно. Меня устроило бы, если бы я зарабатывала достаточно, чтобы нанять хорошего профессионала и играть часа по два в день.

— Вот видишь! — воскликнул он. — А это не меньше сотни в день.

— Да. Наверное, я все-таки просто вернусь в больницу.

— Это не обязательно.

— Что ты хочешь сказать? Другой специальности я не знаю.

— Ты начала осваивать другую задолго до того, как стала учиться на медсестру. Это — умение быть женщиной.

— Ну, значит я освоила ее плохо, — грустно улыбнулась она. — Мне сразу же дали по мозгам.

— Это ты о докторе Гранте?

— Откуда ты знаешь?

— Догадался, — сказал он. — Но газета автоматически проверяет каждого, кто появляется возле меня. У Гранта такая репутация, а ты работала у него, а потом вдруг уволилась. Что произошло? Его жена застукала вас?

Дженни кивнула:

— Это было ужасно.

— Так всегда бывает, если затронуты чувства. Со мной такое случалось не раз, — он долил себе шампанского. — Фокус в том, чтобы не впутывать чувства.

— А как?

— Получать за это деньги.

— Ты предлагаешь мне стать шлюхой? — потрясенно спросила она.

— В тебе заговорила католичка, — улыбнулся он, — но в глубине души ты должна признать, что в этом есть смысл.

— Но шлюхой?!

— Не шлюхой, а куртизанкой. В древности это была очень уважаемая профессия. Их услугами пользовались государственные мужи и философы. И привлекательной делали эту профессию не только деньги, но и образ жизни. Роскошный и приносящий удовлетворения.

Она засмеялась.

— Ты просто грязный старикашка, Чарли!

Он рассмеялся вместе с ней.

— Конечно! Когда-то я был испорченным юношей. Но я никогда не был глупцом. У тебя есть все, чтобы стать великолепной куртизанкой. Тело, ум… даже навыки медсестры пригодятся. Настоящий секс требует высокого интеллекта, в отличие от примитивного животного совокупления.

— Вижу, тебе пора в постель, а то ты скоро предложишь мне пойти учиться этому, — со смехом сказала Дженни.

— А вот это мысль! Меня постоянно уговаривают дать деньги на какой-нибудь институт. Почему я раньше не подумал об этом? «Колледж секса Чарльза Стэндхерста»!

Он от души засмеялся, но вдруг его лицо исказилось гримасой боли. На лбу выступил пот, и по лицу разлилась смертельная бледность. Дженни моментально впрыснула ему морфий, не обращая внимания на его попытки оттолкнуть ее руки.

— Ради Бога, Чарли! — сердито сказала она. — Дай себе отдых.

Он расслабился, и она впрыснула ему вторую дозу. Взглянув в его глаза, она увидела, что животная боль и отчаяние сменяются облегчением. Взяв его хрупкую исхудавшую руку, она быстро прижала ее к губам.

Он улыбнулся сквозь туман, которым морфий начал окутывать его мозг.

— Бедная маленькая Дженни, — произнес он. — Я сделал бы тебя своей королевой, — он нежно погладил ее по щеке. — Но я не забуду, о чем мы сейчас говорили. Я не позволю тебе пропасть только потому, что меня не будет рядом.

9

Три дня спустя, когда они завтракали на террасе, Дженни увидела, что у дома остановился серебристый роллс-ройс. Элегантный шофер открыл дверцу, и из машины вышла женщина. Через несколько минут дворецкий сообщил, что приехала миссис Шварц. Стэндхерст улыбнулся.

— Поставь еще один прибор, Джадсон, и попроси миссис Шварц присоединиться к нам.

Дворецкий поклонился. Через некоторое время в дверях появилась миссис Шварц.

— Чарли! — воскликнула она, протягивая к нему руки. — Как я рада тебя видеть!

— Аида! — Стэндхерст поцеловал ей руку. — Извини, что не встаю. Ты все так же прекрасна.

— А ты ничуть не изменился, Чарли. Все так же врешь и не краснеешь.

Стэндхерст рассмеялся.

— Аида, это Дженни Дентон.

— Мне очень приятно, — сказала Дженни.