Книга Стражи цитадели - Кэрол Берг

Единственным отличием оказались мастерство и авторитет моих противников. Все они были высокопоставленными офицерами Се Урот, а, следовательно, лучшими воинами — у зидов не бывало других причин для продвижения по службе. Мне больше не приходилось бегать на месте в конце дня, пока я не убеждался в том, что достаточно вымотан, чтобы заснуть. Выживание требовало всех моих сил без остатка.

Сопротивляться безумию приходилось уже иначе. Лишь зудящие голоса в сознании помогали мне держаться, хотя я и старался заглушить их. Казалось, все ускользает от меня — моя личность, мои воспоминания, моя жизнь, — в то время как странные, наводящие ужас сны становились все более реальными. И кто бы не счел это сумасшествием?

Я присел на корточки возле каменной лоханки, где только что отмыл еще вчерашние засохшие пот и кровь, готовясь к встрече с утренним противником — опытным бойцом по имени Габдил. Габдилов надзиратель опаздывал зайти за мной, так что цепочка моего поводка была прикреплена к кольцу в стене, и я дрожал в холодных предрассветных сумерках, вяло размышляя, как бы мне остаться разогретым. Я не мог позволить себе дать преимущество Габдилу.

По ту сторону ворот раздался женский голос, спрашивавший стражников, где можно найти смотрителя.

— У меня послание от управляющего Серого дома. Раб, работавший с молодым господином, был ранен в ногу, так что его нужно доставить сюда. У смотрителя Серого дома не хватает для этого подручных.

Я вскочил на ноги, мое сердце колотилось, как не делало, даже когда я сражался. И дело не в том, что я ни разу не слышал в Се Урот женского голоса. В лагерях работало несколько служанок и рабынь, и на удивление много женщин встречалось среди воинов-зидов. Но именно этот голос вонзился в мое сознание, словно остро отточенный топор.

— Смотритель — через дверь налево, напротив бассейна с водой, — ответил охранник.

Я увидел только ее спину, когда она прошла через ворота в помещение, где хранился хлеб и туники. На ней была черная юбка, коричневая рубаха и красный платок крепостной. Моя проклятая цепь была слишком коротка, и я едва не задушил себя, пытаясь разглядеть ее получше. Когда снаружи во дворе прогремел голос надзирателя, я в панике начал изобретать какую-нибудь хитрость, чтобы меня не увели прежде, чем женщина появится вновь. Но она быстро закончила с делами. Когда она вышла со склада, яркое рассветное солнце осветило ее лицо сквозь прутья решетки. Всего на пять ударов сердца… может быть, на десять… но я знал ее, и знал, что она не имеет никакого отношения к учителю фехтования из Сен Истара… так же, как и я сам. Иллюзия жизни В'Capo распалась в одно мгновение, но, прежде чем я успел выбраться из ее обломков, зид-надзиратель потащил меня на тренировочную площадку. Габдил, чьи руки были на ладонь длиннее моих, а плечи — толщиной с мои бедра, на прошлой неделе убил раба, продержавшегося в Зев'На три месяца.

«Забудь о женщине, — сказал я себе. — Если не вернешься на землю, не доживешь до того, чтобы узнать хоть что-то».

Сотни раз в тот день голос этой женщины отдавался эхом в моем сознании, а ее лицо в сиянии проплывало передо мной. Я жестоко принуждал себя сосредоточиваться. В первой схватке я заработал глубокий порез руки — повезло, что не правой, — и Габдил выразил свое недовольство тем, что я вовсе не так хорош, как ему сказали. К счастью, остаток дня был посвящен исключительно тренировке, бесконечному повтору ряда движений, работе над пластикой, сдержанностью и плавными переходами из стойки в стойку. Было достаточно возможностей оказаться зарубленным или проткнутым насквозь, но все же меньше, чем в полноценном бою, когда малейшая ошибка может стоить жизни.

В середине дня я вернулся в загон для рабов. Меня трясло от усталости, но не от работы, которая становилась легче с каждым днем, а от попыток сосредоточиться. Лекарь, приписанный к этому загону с рабами, принялся штопать мою руку, но я почти не замечал его, потому что, едва я позволил мыслям разбрестись, мир обрел четкость, пугающую резкость, а я осознал, в каком невероятно трудном положении оказался. Я вспомнил имя этой женщины и свое собственное и уже начал восстанавливать в памяти события, подло предавшие помазанного Наследника Д'Арната во власть его врагов.

Надсмотрщик умер в собственной ванне. Какая нелепость. Неудивительно, что это известие повергло меня — В'Capo — в такое отчаяние, ведь надсмотрщик Гернальд, зид, чью душу так давно излечил Дассин, был ключом к плану Экзегета. Медленно, тяжко, осторожно, год за годом Гернальд поднимался на вершину власти в Се Урот, вершину недосягаемую; он мог безопасно открыть портал в Авонар, зная, что такая брешь в обороне Зев'На способна однажды создать окончательный перевес сил в нашей долгой войне. И вот, в завершение всех долгих усилий, его подвело сердце, и, соскользнув в мыльную воду, он оставил нас в неволе.

План был весьма остроумен, хотя положиться на Экзегета и Гар'Дену, обещавших вынести меня из зала совета прежде, чем я умру, требовало от меня чрезмерного доверия. Умирать снова было крайне рискованно, а ни один из них не был настоящим Целителем. Но их заклинания сработали безупречно. За четыре дня я полностью выздоровел и счастливо зажил в Сен Истаре, пытаясь возродить жизнь, которой никогда не существовало. Потом было нападение, пустыня и ошейник.

Разумеется, не предполагалось, что мой ошейник запечатают. Гернальд должен был ждать В'Capo, учителя фехтования из Сен Истара, которого следовало заковать, оставив нетронутыми его магические силы, а временную личность устранить, чтобы он вспомнил, кем он был на самом деле. Но надсмотрщик умер в ванне, а я остался рабом В'Capo, мучался от ужасных снов и думал, что схожу с ума. Четырнадцатый день минул уже давно.

Сейри была здесь. Боги милосердны. Я предполагал, что те двое, кто должен был получить от меня знак и снабдить меня сведениями, необходимыми, чтобы спасти моего сына, были вроде Гернальда. Но Сейри, как и я, оказалась пленницей несчастья, случившегося с Гернальдом, одна в этом проклятом месте, а мой сын почти год оставался на попечении лордов.

— Твои шрамы говорят мне, В'Capo, что у тебя бывали раны намного серьезнее и намного хуже обработанные. Почему же у тебя сегодня такой похоронный вид? Или у меня затупилась игла?

Я только покачал головой.

Экзегет счел необходимым раз пятьдесят объяснить мне, почему мы не могли забрать моего сына прямо из зала совета. Поскольку тот мужчина и мальчик пришли вместе к Наставникам как просители, Се'Арет и Устель не согласились бы разделить их, настаивая на том, что это нарушит наш закон. И ни Экзегет, ни Гар'Дена не знали Дарзида: ни того, кем он был, ни пределов его силы. Но основная их тревога касалась украшения — магической связи мальчика с лордами. Если бы его силой захватили в зале совета, тогда Трое уничтожили бы его, или же, если им уже удалось обратить его ко злу, он стал бы проводником для всей мощи лордов в самое сердце Авонара. Слушай, смотри, наблюдай, велели они мне. Что-то еще будет слишком опасным. Хитрость и неожиданность помогут вернуть его. Молниеносный удар в самое сердце твердыни врага. Глупость, как выяснилось.