Книга Malaria - Андрей М. Мелехов

— Я обнаружил капли крови одного человека и следы трех львов! По-видимому, они утащили вашего парня с собой! Извините, но у нас нет времени преследовать их в темноте!

Он опять помолчал и добавил:

— Поверьте, мне очень жаль!

В этот момент вернулись еще двое партизан-следопытов. Они тащили под руки Петровича. Лица африканцев носили явные признаки соприкосновения с твердым и тяжелым предметом. Судя по кровоподтеку на скуле артиллериста, ему тоже досталось. Появились еще двое унитовцев. Они тащили лишившегося руки и по-прежнему находившегося без сознания европейца. За ними семенил толстяк с волосатой задницей. Он так и шел со спущенными штанами и связанными руками — смешно, как пингвин, переставляя ноги и часто оглядываясь назад. Его обеспокоенность была вполне понятной: по пятам за ними шла толпа уцелевших жителей крошечной деревни во главе с седым вождем и двумя мальчиками-подростками. Последние несли копья, вождь был вооружен мачете. Любому, заглянувшему в их глаза, тут же становилось ясно, что однорукому и усато-волосатому вряд ли придется еще раз заняться сексом. Как, впрочем, и чем-либо еще.

— Неу, — невольно перешел на родной английский инструктор, — he looks just like Saddam![50]

Тут Вань-Ваню показалось, что он услышал, как в мозгу американца одна клемма с громким щелчком упала на другую, породив яркую искру понимания.

— Вот это да! Так что вы, говорите, здесь делали, товарищ полковник? И что советские военные советники в Анголе не поделили в сердце черной Африки с посланцами Хусейна?

Вань-Вань вздохнул и приготовился к неизбежным пыткам.

— I will tell you everything, mister![51]— запричитал похожий на Саддама толстозадый насильник с сильным ближневосточным акцентом, тряся потухшим пенисом, по-прежнему одетым в пожухлый презерватив. — Please, please listen to me![52]— бормотал он, оглядываясь на напиравшую сзади толпу совсем не мирно выглядевших мирных жителей.

— Well, — с удовольствием прокомментировал этот неожиданный поворот Инструктор, — this is what I call a productive co-operation![53]

Глава 7

«Литературная газета», 12 сентября 1990 года «Крисчен Сайнс Монитор», США

«Советский Союз распродает стратегические золотые запасы, вызывая новые сомнения в связи с состоянием своей экономики. „Распродажа резервов — это последнее средство“, — говорит Маршалл Голдман, возглавляющий центр русских исследований при Гарвардском университете.

Советник по финансовым вопросам в Вашингтоне говорит, что сообщения о продаже советского золота на сумму в 1 миллиард долларов за несколько дней по сравнению с 2–3 миллиардами в среднем за год „не вызывают удивления“. Советы „пытаются привести в порядок свой платежный баланс“… С 1986 года, когда советские доходы от нефти резко упали из-за понижения мировых цен на нефть… Советы продали золота из стратегических резервов на 10 миллиардов долларов».

Знакомый шум арены — этот пульсирующий гул сотен тысяч человеческих голосов — просачивался даже внутрь темной камеры, спрятанной где-то в глубоких подвалах под Циркусом Максимусом. В мерцающем свете масляной плошки Ретиарий, прикованный к каменной скамье тяжелой цепью, в недоумении смотрел на «оружие», принесенное ему в этот раз. Помимо привычной сетки ему предложили небольшой кинжал — немногим больше ножа для разрезания писем. Жополицый — единственный, помимо нашего героя, гость сырой и дурно пахнувшей камеры — заметил выражение лица юноши и с нескрываемым удовольствием пояснил:

— Надо бы тебя, развратника и изменника Родины, просто так зверушкам отдать! Привязать к столбу и пару жил перерезать — чтобы зрителей не томить! Но товарищ подполковник у нас интеллигент — университет заканчивал! Душа тонкая, добрая! Да и ты, красавчик, уж слишком популярным оказался! Взять и зверям скормить — наверное, народ не поймет! Плебс, он, парень, своего подхода требует! В общем, побегай, покажи почтеннейшей публике напоследок крепость ног и ловкость рук, гы, гы, гы!

Прокуратор был в таком благом духорасположении, что не удержался и зашелся сиплым смехом, затряс несколькими подбородками, захлопал жирными ладонями по толстым ляжкам. Лейтенант брезгливо посмотрел на вылетавшие изо рта советского евнуха слюнявые брызги и, в свою очередь, не удержался от комментария:

— Вот скажите, а почему в нашей стране — я имею в виду не Древний Рим! — у половины представителей партийной и советской власти лицо похоже на задницу? Пока молодые — нормальные! Люди как люди! А как только к сорока такой номенклатурщик подберется — все! Лицо — жопа жопой! У вас там что, диета такая особая — кремлевская? Или вас в спецпитомниках выращивают?

Прокуратор прекратил смеяться и злобно уставился на Ретиария маленькими голубыми глазками, утопавшими в набрякших веках и одутловатых, похожих на серые ноздреватые блины, щеках:

— Не угомонишься никак, антисоветчик! Эх, дурак, дурак! Был бы проще — и потянулись бы к тебе люди! Забыл ты, парень, со своими говенными принципами, главное: Родину любить — с волками дружить! Наслушался, небось, всяких голосов оплаченных, и понесло тебя к такой-то матери на бронекатере! А какую карьеру мог бы сделать! И тут, и в йесесере! Одним словом — чокнутый!

Лейтенант-Ретиарий вздохнул:

— Я, товарищ, «голоса» всего-то раза три в жизни и слушал! И то Севу Новгородцева, а не про политику! Меня от вашей «родины» тошнит не потому, что кто-то с Запада в ухо нашептал! Я просто человек нормальный!

— Только родился не там! — неожиданно кивнул Жополицый, как будто согласившись с нашим героем.

— Или не в то время! — подумав, ответил Лейтенант.

— Да какое такое время! — махнул здоровенной ладонью прокуратор так, что пламя плошки чуть не погасло. — Все времена одинаковы! Всегда так было и будет: хочешь вкусно есть и сладко пить — не лезь против системы! Будь ты хоть Сократом, хоть демократом! Не будешь бегать в стае — стая будет бегать за тобой! В общем, прими мой совет, офицерик: попрыгай там, на арене, а потом возьми кинжальчик да воткни себе вот сюда — в сердце! Чтоб наверняка! И сам мучаться не будешь, и зрителям не обидно!

— А как же ваша затея с Поппеей?

— А на хрен нам эта Поппея?! — равнодушно отозвался Жополицый. — Мы потом подумали и решили — кто там, в двадцатом веке, разбираться будет? Поппея там или другая какая фемина? Главное, чтобы в утробе остатки младенца были, а в йесесере — человек с таким же, как у него, ДНК! Подменим труп в могилке — и все дела! К твоему сведению, Комсомолец уже обрюхатил одну кандидатку! Долго не пришлось стараться! Помнишь фракийку? Смуглявую? Ага! У него, в отличие от тебя, чистоплюя, проблем не возникло! Унаследует теперь Циркус Максимус от своего собственного ублюдка! Гы, гы — представляешь, какой поворот?!