Книга Синдикат киллеров - Фридрих Незнанский

С откровенной иронией пожелав старику и его «подруге» долгой жизни, старший из бандитов, так понимал Горелов, категорически запретил ему выходить из дому до завтрашнего утра. А чтоб избежать для себя, на всякий случай, неожиданностей, приказал заколотить входную дверь, ворота и калитку найденными в сарае гвоздями-соткой. С тем и уехали.

Но не угрозы и не заколоченные двери волновали сейчас Горелова, он уже почти угадал в старшем посетителе одного из воровских авторитетов, одного из лидеров так называемого «воровского центра», в который входят наиболее авторитетные воры не только России, но и Грузии, Армении и других государств ближнего и дальнего зарубежья, и теперь ждал только, чтоб они уехали, а он бы получил возможность прикоснуться к своей картотеке и убедиться, что не ошибся. Такая вот идефикс!

И едва стих шум мотора вдали, старик быстро спустился в погреб, где у самого днища одной из кадушек с солеными огурцами у него был вмонтирован хитроумный сейф. Незнающему нипочем бы не обнаружить его.

Горелов быстро открыл дверцу, достал папку с бумагами, перелистал и при свете тусклой подвальной лампочки нашел нужный раздел: Брагин Валентин Михайлович, кличка Барон. Он! Узнал-таки! И Горелов подхватился было бежать к ближайшему телефону на станцию, чтобы позвонить с Москву Меркулову и сообщить о своих посетителях. Заколоченные двери — чепуха, имелся запасный выход из подвала, и одна доска в заборе держалась на двух гвоздях. Но Глаша, до смерти напуганная вторжением бандитов, пала перед ним на колени и, умоляя всеми святыми, не отпустила Иннокентия на верную смерть. Словно предчувствовало женское сердце гибельную нависшую над ним опасность.

Рассерженный отставной генерал внял бабьим мольбам, ощущая где-то в глубине души ее правоту, и отложил свой звонок до завтра, чем воистину спас свою жизнь.

Уезжая, Барон для пущей безопасности оставил серенького паренька с жестким требованием: если этот полоумный старик куда-нибудь двинет свои стопы, убрать без всякого сожаления.

И парень до самой темноты кружил вокруг дома номер семнадцать по улице Семашко и уехал в Москву чуть ли не предпоследней электричкой.

ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ДУЭЛЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Май, 1992

1

Наталья ходила по комнате с маленьким Петечкой на руках и баюкала его. Сынок никак не хотел засыпать. Укачивая его, Наталья и сама себя вгоняла в сон. Одна же, Васи все нет. Раз только заезжал, денег привез, продуктов всяких для ребенка. Сказал, что в командировку ненадолго собирается. Скорей бы уж приехал, трудно ей одной стало. К Никольскому на работу уже два месяца не ходит. Там пока замену нашли. Евгений Николаевич как-то навестил ее вдвоем с Арсеньичем. Они тоже понанесли всякого вкусного для мальчика, только ему это все еще рано. Совсем не понимают мужчины, что можно детям в таком возрасте. Евгений Николаевич тогда и сказал, что все соскучились уже по ее вкусным обедам и ждут не дождутся, когда она вернется. А Петечку, мол, можно в очень хорошие ясли устроить. Можно-то можно, думала Наталья, а жалко было ей расставаться с сынком хоть на минутку.

На кухне негромко работало радио, играла музыка. Потом началась передача, которую Наталья терпеть не могла — про всякие криминальные происшествия. Продолжая укачивать ребенка, Наталья пошла на кухню, чтобы выключить радио. Но знакомая фамилия, прозвучавшая в речи диктора, заставила ее вздрогнуть. Она не слышала начала и не поняла сути сказанного, но в ее мозгу запечатлелось только одно: убили Сучкова и его телохранителя... Это значит, Васиного начальника и... Васю?!

У нее будто оборвалось все внутри. Едва не уронив сына, Наталья в ужасе заметалась по кухне, ничего не понимая; уснувший было ребенок закричал с новой силой, чем и привел ее в чувство. Наталья, завернув его в одеяло, наспех заперла дверь и помчалась к Никольскому с орущим сыном на руках.

Во дворе дачи ее, растрепанную по-домашнему, в коротком халатике, окружили знакомые парни, стали расспрашивать, что случилось, но она ничего не могла толком объяснить, пока не появился Арсеньич. Вот тут она, наконец, заревела уже в полный голос и, с трудом выдавливая слова, смогла сказать, что ее Ва-а-сечку у-у-у-би-или!..

С большим трудом, но Арсеньич все-таки понял, в чем дело. И потащил Наталью в дом. Усадил ее на диван и пошел за Никольским.

Теперь уже вдвоем они стали успокаивать ее, расспрашивать, убеждать, что жив Вася ее, ничего с ним не случилось. Да и откуда ей это известно?

Услышав, что Вася жив, а Никольскому она всегда верила беспрекословно, Наталья объяснила, что слышала по радио, там сказали, что убит Сучков, Васин начальник, и его телохранитель. А что, разве Вася там уже не работает?

Никольский переглянулся с Арсеньичем и на его осуждающий взгляд, растерянно пожимая плечами, сказал:

Чушь какая-то... Быть такого не может. Мы говорили, да, но это было вчера вечером. Нет, это просто невероятно. Валентин даже чисто физически не смог бы ничего сделать. Чепуха. Впрочем, пойдем проверим... Но к твоему Василию, Наталья, вся эта история никакого отношения не имеет. Иди домой, успокойся, Арсеньич узнает и скажет тебе. Слушай, — он снова обернулся к Арсеньичу, — у тебя ж есть его координаты, выясни, пожалуйста, и избавь от этих слез.

— Пойдем, Наталья, — сказал Арсеньич, мрачно глядя вслед ушедшему в кабинет Никольскому. — Пойдем позвоним ему.

Он отвел Наталью в служебку, где она смогла, наконец, успокоить сына и немного прийти в себя. Арсеньич же сел на телефон и стал звонить Кузьмину.

Телефон, как обычно, долго не отвечал, но наконец Василий снял трубку.

— Кашин говорит, — сказал Арсеньич. — Ты живой?

— А что случилось? Привет.

— Радио надо слушать, козел ты старый. На вот, жену твою даю. Переполошила тут всех: Васю мо- во шлепнули! Уж лучше б действительно шлепнули, забот было бы меньше. На! Иди, Наталья, говори со своим.

Он отдал ей трубку и отошел к окну, слушая, как она, захлебываясь теперь уже от пережитого испуга и радости, что жив он, ее Вася, пересказывала, что она успела передумать, пока сюда добежала.

Ну ладно, с ними все ясно, решил Арсеньич. А Сучкова-то, что же получается, и в самом деле убрали? Но кто? Женя не стал бы врать. Значит, не эти его новые приятели... Ах, если бы не Никольский, к которому Арсеньич испытывал самые братские, нежные чувства, давно бы бросил эту становящуюся все более сомнительной шарагу. Зачем это все нужно Жене? Ну отомстил, утолил свою ненависть, так остановись, пока не поздно... Все мы здесь не мальчики, и руки отмывать — как стаканом речку вычерпать. Но там война была, а здесь?..

К нему подошла улыбающаяся уже Наталья со свертком, из которого торчала розовая кнопка носа, и сказала, что Вася обещал сегодня приехать. И в этой фразе, понял Арсеньич, была вся ее бесхитростная и наивная благодарность ему за помощь и участие.

— Ну вот, все устроилось, — он легонько похлопал ее по плечу, — а теперь ступай домой, да не закутывай так мальца, жара же на улице. Эх, мамаша... Скажи Васе, чтоб он, если захочет, заглянул ко мне.