Книга Стремнина - Галина Шкавронская

— Нет, детка… Мне что-то очень плохо. Голова раскалывается… и сердце что-то пошаливает. Если не трудно, принеси, пожалуйста, таблетку андипала и ложку корвалола. Давление, наверное, подскочило.

— Давление? Так, давай-ка, измерим! — Яна села около него, приспособив тонометр. — Ничего себе! Папа у тебя очень высокое давление! За двести двадцать зашкаливает! Тут андипалом не обойтись. Тут нужно «скорую» вызывать! — Она кинулась к телефону, прокричав матери:

— Мам! У папы давление ужасно высокое!

Марина вышла встречать врачей, а Яна всё время находилась рядом с отцом, не сводя с него глаз, готовая прийти на помощь в любой момент. Он лежал с закрытыми глазами. И Яна вдруг увидела, как из его глаза появилась и поползла по щеке слеза.

— Папочка! Ты что? Тебе так плохо? — В это время появились врач с фельдшером. Они захлопотали над Евгением, измеряя давление, делая укол. Потом ожидали, пока давление придёт в норму.

Когда «скорая» уехала, был уже одиннадцатый час вечера.

— Детка, укладывай спать ребятишек да и сама ложись, — сказала Марина дочери. — Я посижу с отцом, пока он толком в себя не придёт.

— Ну ладно, мам. Если что-нибудь будет нужно, буди! Хорошо? — Яна удалилась с девочками в их комнату.

Марина смотрела на мужа, и сердце её переполнялось желанием пожалеть его, погладить по волосам, обнять. Дороже его никогда и никого не было в её жизни. Только бы всё обошлось! Только бы он жил! В этот момент ей было не важно, кого он любит. Пусть ту, другую, пусть живёт с ней и будет счастлив! И тогда будет счастлива она, Марина. Она положила руку на его лоб. Он вдруг схватил её руку, прижал к своей груди, стал нежно поглаживать её пальцы:

— Родная… прости… прости меня, ради бога! — шептал он.

— Ты не нервничай, Женечка, не волнуйся! Тебе сейчас надо быть максимально спокойным. Это я тебя довела до нервного срыва! Я виновата… Ты лежи, лежи спокойно! — Она гладила его по руке. — Всё будет хорошо… Если ты будешь счастлив, то и мне будет спокойно. — Так и сидела она с ним рядышком, пока ему не стало несколько легче. Потом встала. Постелила ему постель, взяв под руку, проводила до кровати. Затем легла сама, но уснуть долго не могла. Всё беспокоилась. Прислушивалась, как он дышит. Только спустя час или полтора она забылась коротким крепким сном.

Летнее субботнее утро позволило Евгению полежать с закрытыми глазами ещё какое-то время. Рядом, на своей кровати спала Марина. Он тут же вспомнил весь ужас вчерашнего вечера. Вновь задавило под грудиной: «Боже, какой же я становлюсь развалиной! Как я, наверное, смешон в глазах Катерины. Она просто вынуждена держаться хотя бы за меня, поскольку другого, лучшего, никого нет в помине. А стало мне плохо… И кому я оказался нужен? Той, которой лгал последние полгода, той, которую фактически предал?

Только бы Марина простила меня! — Он вспомнил, как она тепло ухаживала за ним, и это не смотря на то, что она о нём только что узнала! — Господи, какой человек, какая женщина живёт с ним рядом, а он, старый хрыч, ослеп, погнавшись за сиюминутным удовольствием. Едва ли она сможет простить его! Такое женщины не прощают. Он повернулся на бок, лицом к Марине, и стал разглядывать все её бесконечно родные мелкие морщинки, словно очнулся от дурмана, в котором жил несколько месяцев. Евгений протянул к ней руку и провёл нежно, чуть касаясь, по её губам, которые ему вдруг захотелось страстно поцеловать. Марина проснулась от его прикосновения, и в первое мгновение привычно улыбнулась мужу, но тут же улыбка сползла с её лица.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, не глядя ему в глаза.

— Мариша, прости меня! Дурак я, дурачина!..

— Тише, тише… не нервничай. Тебе нельзя… — Она села на кровати, задумавшись на несколько секунд. Потом встала и, накинув халат, вышла из спальни, так и не удостоив Евгения взглядом.

Глава 55. СУМАТОШНЫЙ ДЕНЬ.

Год перевалил за середину. Яна анализировала события, произошедшие в их филиале за шесть с лишним месяцев, подсчитывала достижения и думала, что бы ещё предпринять для повышения эффективности работы. С тех пор, как она стала первым лицом фирмы, её штат вырос вдвое. Все были загружены по горло и работали на пределе своих возможностей. Сунил Малхотра часто созванивался с ней, причём звонки эти иногда бывали личными: президент уверял, что ему интересно просто пообщаться с нею на отвлеченные темы.

Но эйфория от успехов, владевшая Яной в первое время, стала рассеиваться по мере того, как она всё чаще сталкивалась с тёмными сторонами бизнеса, в котором участвовала. Чем больше она вникала в производственный процесс, тем быстрее училась распознавать подводные камни «экономической политики» президента компании. Постепенно его по лисьи хитрые коммерческие ходы предстали перед Петренко во всём их непрезентабельном виде. Пелена преклонения перед талантом верховного босса буквально спала с её глаз.

Через их филиал стали транзитом переливаться огромные финансовые потоки. Яна поняла — таким образом господин Малхотра уходит от налогов. Командами сверху её обязывали принимать целые вагоны лекарств, выпускаемые их компанией. Они почему-то направлялись в Казахстан не из Индии, а, к примеру, с Украины. Все были с уже заканчивающимися сроками годности, и — вот это было самое ужасное — реализовать их в таком объеме не представлялось возможным. Винод Гукта потребовал переклеить этикетки на коробках и флаконах, обозначив более поздние сроки изготовления лекарств. Игнорируя это распоряжение, Петренко старалась всё же реализовать товар, пусть даже по самой низкой цене — в городские больничные стационары. Те пока ещё не роптали на товар «второй свежести». Всякий раз ей приходилось изобретать всё новые причины, чтобы оправдаться перед начальством. Узнав, что его приказ об изменении сроков годности лекарств не выполнен, вице-президент наорал на неё. Визг Гукты был таким, что ей пришлось отставить телефонную трубку, наверное, на добрых полметра. Яна пробовала жаловаться на своего неразборчивого в средствах куратора Сунилу Малхотре. Тот пообещал разобраться, но воз, как говорят в таких случаях, «и ныне там».

Родители, будучи в курсе дела, твердили Яне, что её явно толкают на преступление. Да она и сама понимала это. Только теперь она узнала истинную цену директорского поста. Будучи официальным юридическим лицом, случись разоблачение махинаций, Петренко лично ответит за сбыт негодных лекарств. Было абсолютно реально угодить за решётку.

Однако не выполнять приказы Гукты становилось всё сложнее. Петренко раскусила двойную игру президента компании, который пел ей в трубку дифирамбы, и тут же, спустя несколько минут, диктовал через Гукту крамольные распоряжения. В её сознании всё чаще стала появляться мысль — не подать ли заявление об увольнении. Однако она не хотела выглядеть пораженцем, поставив несколько месяцев назад перед собой цель проработать генеральным директором хотя бы год. Такой опыт ей был крайне необходим для дальнейшей карьеры. Но не только это. Она привыкла держать своё слово. А Яна пообещала владельцу компании достичь в казахстанском представительстве ежегодного торгового оборота в два миллиона долларов. Для этого многое уже сделано, размышляла она, фирма активно развивается. Неужто, остановиться, бросить всё?