Книга Аэросмит. Шум в моей башке вас беспокоит? - Стивен Тайлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
J. Geils Band тоже пытались выгнать своего солиста, Питера Вульфа. Мы очень долго с ним разговаривали. Я сказал: «Вот же ублюдки, они пытаются найти нового вокалиста, потому что я на реабилитации, ты представляешь? Пока я стою на коленях, разбитый и потерянный, что я получаю? Моя группа, мои братья прослушивают вокалистов, чтобы найти мне замену… будто это вообще возможно! Сорок блядских лет братской любви, боев насмерть и горы наркотиков… неужели это ничего для них не значит? А теперь они хотят меня заменить… и все потому, что я упал со сцены. Из-за той же самой вещи, которую Джо Перри делал до меня пять раз. Стой-стой-стой! Мне нужен свидетель, можно мне свидетеля? Разве не поэтому нас называют Токсичными близнецами, ведь?..» Питер Вульф посмотрел на меня, как Капитан Очевидность, и сказал: «Скажи мне что-нибудь новенькое».
29 июля 2010 года. Мы в турне во Франции, и Кара Диогуарди пишет мне, не думал ли я о том, чтобы стать судьей «Американского идола», потому что сама она больше не хочет этим заниматься. Я не знал. Поэтому спросил, как придурок: «А у него все еще высокие рейтинги?», она ответила мне: «Да!», поэтому я такой: «Ну, я тебе перезвоню».
В начале июля я сижу в самолете, мы возвращаемся из Англии, чтобы закончить тур в Америке, и в самолете показывают фильм «План Б». Уже ходили слухи по поводу того, что я займусь «Американским идолом». Мой внутренний следователь допрашивал меня: «Ты сможешь, Стивен? Ты этого хочешь, парень?» И я ответил ему: «Вообще-то, да».
Когда мы отправляемся на гастроли в новое место, я люблю приезжать на два дня раньше группы, потому что мне нравится гулять, чувствовать город и хорошо отдохнуть перед первым концертом.
Три недели спустя мы готовимся начать американский тур во Флориде. И вот тогда я сказал: «Все, я просто, блядь, соглашусь» – и подписал бумаги. Группе я пока не говорил.
Когда мы приехали в Вегас, Джо врывается ко мне в гримерку и нападает на меня:
– Какого хуя тут творится?
– А что? – прикинулся я невинным.
– Почему я узнаю об этом из прессы? Почему ты мне не сказал?
– Да ладно, дружище, – ответил я, – два месяца назад вы пытались выкинуть меня из группы, так что я нашел себе работу, чтобы на что-то рассчитывать, пока вы тут решаете, что вам делать.
Сейчас все это в прошлом. Херня, которая происходит из-за того, что жены уговаривают на что-то парней из группы. Когда мы на сцене, ничего из этого не происходит. Но дома жены начинают склевывать им весь мозг.
В день, когда я вышел из клиники, все остальные ребята должны были туда пойти. Несмотря ни на что, тур был крайне успешным, и 15 августа 2010 года мы играли в «Фенвей Парке» на концерте с J. Geils – двойная порция плохишей из Бостона, – билеты разлетелись. Последний концерт был 16 сентября в Ванкувере, а потом…
Следующая остановка: «Американский идол». Что ж, как сказал мой папа – убедись, что у тебя есть запасной план на тот случай, если твоя основная работа не будет успешной. И боже, что у меня была за основная работа!
Глава 17
Пройдитесь по аллее моего разума…
А, ну да, это были лучшие стихи, это были худшие стихи…
I’ve been mythicized, Mick-icized,
Eulogized and fooligized,
I’ve been Cole-Portered and farmer’s-daughtered,
I’ve been Led Zepped and twelve-stepped
Я был мифизирован, Микизирован
Восхвален и одурен,
Меня нашла в капусте дочь фермера,
Я был Ледзеппелирован и перещеголен.
Я такой свободный, гляди, и твидл-ди, рифмоплет поневоле, который недоучился в школе… я, кот Фриц и Мохер Сэм – самые крутые мартовские коты… Кто я и что я.
Every time that I look in the mirror
All these lines on my face getting clearer
The past is gone
It went by like dusk to dawn
Isn’t that the way
Everybody’s got their dues in life to pay
Каждый раз, когда я смотрю в зеркало
Морщины на моем лице становятся четче
Прошлое позадиОно прошло, как один день
Разве так не всегда
Всем в жизни надо чем-то отплатить
Dream On – я написал это, когда мне было семнадцать, и иногда я снова ощущаю себя тем пацаном, тем семнадцатилеткой, который только превратился в этого шестидесятилетнего мужика. Голос вроде ничего, но еще есть мои ноги, мое колено и мое горло. Но когда я выхожу на сцену, происходит что-то волшебное. Я поехал в тур и через месяц стал Питером, мать его, Пэном. Группа – моя счастливая мечта, и тогда у меня снова вырастают крылья. Это мой источник молодости. Я становлюсь таким сильным после этих выступлений, что мне снова двадцать. И я не просто чувствую себя таким, я и есть такой.
Дженис, Джими, Джим Моррисон, Китс и Брайан Джонс, – разве не все они умерли в двадцать шесть или двадцать семь? Это странный, обреченный возраст. И мне всегда было интересно, раз уж мы ведем одинаковый образ жизни, переживу ли я этот золотой век. И угадайте, что? Мне повезло; я прожил еще долго. Я родился 26 марта, поэтому всегда гадал, как буду выглядеть в двадцать шесть. Странно, когда я был подростком, еще задолго до Aerosmith, я высушивал волосы после душа феном и высматривал свое лицо в затуманенном зеркале – потому что не мог увидеть отражения… Я направлял фен на мутное стекло. Мне было девяносто, а потом я медленно становился девятнадцатилетним… «Каждый раз, когда я смотрю в зеркало…» Боже… звучит знакомо! Но певец пришел только после того, как была написана песня. Жизнь – как туалетная бумага, чем ближе к концу, тем быстрее она заканчивается.
Однажды утром мы с Эрин сидели на заднем дворе в Санапи, Нью-Гэмпшир, и зазвонил телефон. Это был Билли Джоэл. Он спросил, не хочу ли я отыграть последний концерт перед закрытием Shea Stadium. Я сказал ему, что ходил туда на битлов в 1965 году и с радостью спою там. Он послал за нами самолет, и
