Книга Арденнская операция. Последняя авантюра Гитлера - Энтони Бивор

В четверг 11 января стало совершенно ясно, что немцы отступают. В районе Уффализ – Бастонь их коридор всего тринадцать километров шириной обстреливала американская артиллерия. 30-я пехотная дивизия сообщила в штаб 9-й армии, что плохая видимость дает возможность немцам бежать. «Немцы уводят всю бронетехнику и тяжелые орудия со всего выступа своей линии фронта. Отступают упорядоченно и неторопливо» {941}. В тот же день Би-би-си объявила, что передачу, транслировавшую комментарии Монтгомери, сфабриковала немецкая пропаганда. Эта новость не слишком-то смягчила чувства Брэдли к его bête noire[64].

На следующее утро 12-я группа армий получила разрешение на создание резервных химических боеприпасов на случай, если немцы в отчаянии или по приказу Гитлера прибегнут к химическому оружию. Эти меры были вызваны докладом Главного командования генералу Маршаллу, отправленным в Вашингтон пять дней тому назад. Генерал-майор Стронг и его штаб были встревожены пятью упоминаниями о «газе» в дешифровках комплекса «Ультра». («Мы осведомлены о ваших взглядах на этот вопрос, но еще раз хотим подчеркнуть, что на это наступление брошены все силы противника и Гитлер будет использовать любое оружие. Вы всегда принимали во внимание тот факт, что Германия может использовать химическое оружие, пытаясь добиться решающего результата. Наступление оказалось неудачным, и Гитлер способен расценить это как подходящий момент. Мы не должны упускать из виду то, какой хаос может охватить гражданское население на северо-западе Европы в случае применения химической боеголовки на снарядах “Фау-1” и “Фау-2”… Просим вас еще раз рассмотреть этот вопрос в свете этой дополнительной информации и срочно сообщить ваше мнение» {942}.)

Пятница, 12 января, была насыщена и другими событиями. Геринг, по-видимому прощенный за катастрофический провал операции «Боденплатте», был вызван к фюреру в «Орлиное гнездо»: Гитлер желал поздравить его с пятьдесят вторым днем рождения. Вряд ли то был благоприятный случай. Эта дата гораздо важнее по другим причинам. В 05.00 по московскому времени 1-й Украинский фронт маршала Ивана Конева атаковал Сандомирский плацдарм к западу от Вислы после массированной бомбардировки. Как сказал офицер одной пехотно-планерной дивизии, показалось, «словно небо пало на землю» {943}. Советские танковые армии наступали с лозунгами, написанными на башнях танков: «Вперед в фашистское логово!» и «Смерть немецким оккупантам!» {944}. На следующий день 1-й Белорусский фронт маршала Георгия Жукова перешел в наступление южнее Варшавы, а два других фронта наступали на Восточную Пруссию.

Генерал Гудериан не преувеличивал, но его пророчества, как и предсказания Кассандры, проигнорировали. Красная армия развернула 6,7 миллиона человек по всему Восточному фронту. Гудериан едва не потерял дар речи, когда услышал, что 6-ю танковую армию Дитриха, которую выводили из Арденн, переводят не на Вислу и не в Восточную Пруссию, а в Венгрию – спасать месторождения нефти.

Как только весть о грандиозном наступлении советских войск дошла до 12-й группы армий, Брэдли сразу же хотел создать впечатление, что победа его войск в Арденнах «позволила русским наступать с гораздо более значительными силами и более впечатляющим успехом, чем это было бы возможно в противном случае» {945}. И он был прав. Едва ли можно сомневаться в том, что связывание боем, а затем истощение немецких войск, особенно танковых дивизий в Арденнах, в высшей степени ослабили боеспособность вермахта на Восточном фронте и стали для немецкой армии роковыми. Но, как заметил в британском плену другой генерал, «страх перед русскими заставит Германию сражаться до последней капли крови» {946}.

Глава 23

Выступа больше нет

В самом начале последней битвы в Арденнах немцы бросили еще больше дивизий на операцию «Нордвинд». 5 января, когда первоначальный натиск не достиг своих целей, группа армий Гиммлера «Оберрейн»[65], наконец поддержав наступление, ударила по южному флангу американского 6-го армейского корпуса. 14-й армейский корпус СС атаковал через Рейн к северу от Страсбурга, а через два дня 19-я армия продвинулась на север от Кольмарского «котла» по обе стороны канала Рейн – Рона. Под угрозой оказалось само существование 6-го армейского корпуса генерала Патча.

Деверс, не получив сочувствия от Эйзенхауэра, передал ответственность за оборону Страсбурга 1-й французской армии де Латра де Тассиньи, которой теперь предстояло протянуть свой фронт на 120 километров, от города до Бельфорского прохода. Но самую большую опасность представляли окрестности Гамбсхайма и Эрлисхайма, где 14-й армейский корпус СС создал плацдарм к юго-востоку от Хагенау.

7 января две дивизии вермахта, 25-я мотопехотная и 21-я танковая, перешли в наступление. Они достигли леса Хагенау, расположенного в тридцати километрах к северу от Страсбурга, но их остановила 14-я бронетанковая дивизия – последний резерв Деверса. На севере, в Нижних Вогезах, 45-й пехотной дивизии удалось сдержать 6-ю горную дивизию СС. Один из батальонов 45-й дивизии попал в окружение и сражался почти неделю. Вырваться сумели только два человека.

Гитлер все еще был одержим афоризмом Фридриха Великого, утверждавшего, что тот, кто бросает в бой свои последние батальоны, выигрывает войну. 16 января он отправил туда последние резервы: 7-ю парашютную дивизию и 10-ю танковую дивизию СС «Фрундсберг». Они наступали вдоль Рейна и, продвигаясь в направлении плацдарма в Гамбсхайме, разбили в Херлисхайме неопытную 12-ю бронетанковую дивизию. Это событие стало главной темой на утреннем совещании у Эйзенхауэра 20 января. «Что меня поражает, клянусь Богом, – воскликнул Верховный главнокомандующий, – так это то, что, когда две их дивизии творят что хотят, мы тут расселись и боимся» {947}. Маршал авиации сэр Джеймс Робб написал в своем дневнике: «Последующее обсуждение показало, что растет удивление неспособностью наших войск, будь то дивизий или корпусов, достичь каких-либо реальных результатов по сравнению с моментальным успехом сравнительно слабых немецких атак».