Книга Эректус бродит между нами. Покорение белой расы - Ричард Ферле

Но очевидные расовые различия внешнего облика – это всего лишь незначительная доля от всего числа расовых различий, и являются ли они «незначительными» или нет, зависит от того, кто принимает такое решение, так как не имеющее никакого значения для одного человека может быть жизненно-важным для другого. Как мы могли видеть, эгалитаризм должен игнорировать некоторые генетические особенности как «незначительные», хотя трудно провести границу, отделяющую незначительные особенности от существенных. Хотя очевидно, что ранние предки человека не были равны современному человеку, эгалитаристы должны разделять наших предков на равных нам (Homo erectus?) и на нижестоящих в линии нашего родства, не равных. Все живущие ныне люди предположительно равны, а все давно вымершие предположительно не равны, но относительно подавляющей части человечества между ними остается только гадать. Насколько же далеко в прошлое мы должны продвинуться по родословной линии человечества, чтобы достичь неравенства, когда различия уже не будут «незначительными»? И, независимо от расположения этой границы, некоторые из находящихся по одну ее сторону будут больше других сходны с находящимися по другую сторону, а различия между находящимися вблизи границы будут столь мизерны, что не будут иметь никакого значения.

Эгалитаризм имеет и ряд других проблем. Если нет существенных генетических различий между популяциями, то:

«Произвольно сегрегированные чисто белые и чисто черные общества будут равными и не должно существовать никаких этических или логических аргументов против таких обществ. И только если расы не равны, могут быть выдвинуты аргументы (не обязательно обоснованные) в пользу интеграции или в пользу иммиграции одной расы на территорию другой», и «разнообразие не следует «воспевать» и оно не может быть причиной «напряженности», так как отсутствует сколько-нибудь значительное расовое разнообразие» [360 - MacLaren, A., Internet post, «When Logic Fails», Mar. 2, 2006.].

Некоторые идеологи расскажут вам, какой должна быть реальность (то есть как вы должны прожить свою жизнь), но другие рассказывают, какова реальность на самом деле. Примером первых является современное христианство, отличное от антиэволюционного фундаментализма, примером вторых является средневековая Римская католическая церковь, настаивавшая, что Солнце вращается вокруг Земли. Идеологи, рассказывающие нам какова реальность на самом деле, обычно настаивают на том, что она должна быть такой, и приходят в большое возбуждение, когда реальность ведет себя не так, как предположительно должна себя вести, и злятся на тех, кто нарушает их спокойствие, указывая им на это. Эгалитаризм является примером такой идеологии. Эгалитаристы полагают, что все человеческие популяции генетически равны, но когда реальность отказывается с ними сотрудничать, они отчаянно настаивают, что должно быть так, и что реальность, в которой это каким-то образом не так, совершенно невозможна.

Эгалитаризм, как и все конфликтующие с реальностью идеологии, изначально обречен, хотя, подобно некогда умерщвленному зомби, отказывается оставаться мертвым, повинуясь психологической потребности. Примеров тому множество. Коммунизм полагал, что люди должны быть обучены жертвовать собой во имя государства, и что однажды они преобразятся, и их дети унаследуют это замечательное качество. Но они не делали и не делают этого. Феминизм, это безотцовское дитя эгалитаризма, полагает, что полы, включая неверно определенный и недифференцированный пол, генетически равны и следовательно взаимозаменяемы, за исключением рождения детей и их вскармливания, когда природа отказывается ему следовать. Таким образом, любые предположения о неспособности женщины конкурировать с мужчиной в спорте и ее меньшей пригодности для карьеры в армии, в науке или математике встречают гневный отпор [361 - Ларри Саммерс, только что назначенный президентом Гарвардского университета (сегодня Лари Саммерс возглавляет национальный совет по экономике президента Барака Обамы – Примеч. пер.), наивно полагавший, что проблемы этой почтенной организации могут рационально и логически решаться в открытых дискуссиях, изложил все возможные причины того, почему лишь немногие женщины идут в науку и в математику, одной из которых были генетически обусловленные меньшие способности. Нэнси Хопкинс, биолог из Массачусетского технологического института, так и не смогла решить, выскочить ли ей вон или упасть в обморок при этой шокирующей констатации правды. Вскоре левые профессора уволили Саммерса, а немного спустя было опубликовано несколько работ, подтверждающих отличие женского мозга от мужского, что в определенной мере и так известно всем, достигшим совершеннолетия.]. Не только женщины, но и все, не соответствующие общепринятым требованиям, например, инвалиды и не владеющие английским языком незваные иммигранты, должны быть подняты до уровня их по определению равных возможностей посредством предоставления им специальных учителей и средств, чтобы «расцветали тысячи цветов». Каждый неспособный дистанцироваться от реальности и отмечающий, что, несмотря на эти усилия, люди все-таки не равны, должен молчать, так как угрожает безрассудным верованиям движимых эмоциями уравнителей. Любая идеология, подобно эгалитаризму враждующая с реальностью, неизбежно потерпит крах; единственный вопрос в том, сколько она до этого причинит вреда.

Идеологические конфликты человека с реальностью произрастают из антропоцентризма, этого надменного представления человека о том, что Вселенная вращается вокруг него. Эгалитаризм является антропоцентрической идеологией – он базируется на предпосылке, что человек не похож на других животных, эволюционирующих каждый по-своему для адаптации к разным средам обитания, и что он каким-то чудесным образом избежал «попробуй и умри», этой хватки эволюции. В отличие от борющихся за территорию и половых партнеров животных все человеческие популяции предположительно способны жить в гармонии на одних и тех же территориях, радостно уступая тем, кто угрожает выживанию их аллелей. Но реальность состоит в том, что биологические законы, налагающие ограничения на другие виды животных, применимы и к нам.

Как давно известно всем болельщикам, люди, верящие в превосходство их команды над другими, даже если это и не так, более успешны, чем полагающие, что их команда в глубокой яме. Больший успех является прекрасным поводом для поддержания групповой идентичности и фаворитизма в пользу собственной группы.

Существует тонкий конфликт между эгалитаризмом и природой человека как группового животного. Эгалитаризм не только интеллектуальная идеология – представление о том, что люди генетически одинаковы, – но для завоевания приверженцев он должен сильно полагаться на эмоцию эмпатии. Нормальные люди (то есть не социопаты) идентифицируют себя с другими людьми и могут, и действительно чувствуют, что другие люди страдают. Это чувство обеспечивает основу интеллектуальных аргументов эгалитаристов. Но мы испытываем эмпатию лишь потому, что являемся групповыми животными, она существует для управления нами и заставляет нас жертвовать на благо нашей группы, чтобы она могла успешно конкурировать с другими группами. В этом биологический смысл существования эмпатии. Если бы мы не были групповыми животными, то не имели бы нужды испытывать эмпатию. Действительно, эмпатия была бы дезадаптивной и вскоре исчезла, поскольку испытывающие ее индивиды снижают свои собственные шансы на воспроизводство и увеличивают шансы тех, у кого эта вероятность мала, то есть все стали бы социопатами. Эгалитаризм, однако, нуждается в том, чтобы эмоции играли другую противоположную роль, а именно, заставляли приносить жертвы в пользу других групп в ущерб своей собственной. Таким образом, эмпатия «плоха» для эгалитаризма, когда она адаптивна и действует в соответствии со своей эволюционной задачей – увеличивать этноцентризм, но «хороша», когда дезадаптивна и действует противоположным образом – снижает этноцентризм, формируя у нас идентичность с людьми других этносов.