Книга Последние сто дней рейха - Джон Толанд

— Ну-ка, сфотографируемся! — сказал он вошедшим фотографам.

Все в кабинете сгрудились вокруг Верховного главнокомандующего, который поднял вверх две ручки в виде знака «Виктории» — победы.

В Объединенный комитет начальников штабов была послана телеграмма: Задача, поставленная перед войсками союзников, выполнена в 0241 по местному времени 7 мая 1945 года. Эйзенхауэр.

Он позвонил Брэдли и сообщил о случившемся, а тот — Паттону.

В классе семнадцать корреспондентов только что закончили писать о самом крупнейшем событии войны — наступлении мира в Европе. Все свои сообщения они передали военным цензорам, но в этот момент к ним вошел генерал Аллен и сказал, что эту новость следует придержать в течение полутора суток. Генерал Эйзенхауэр сожалеет, но у него связаны руки "на высоком политическом уровне" и с этим ничего нельзя поделать.

Корреспонденты выразили сдержанный протест.

— Лично я считаю, что об этой новости все должны узнать, — сказал Аллен.

Он добавил, что дата, о которой он сказал, относительно произвольна, поскольку Большая тройка еще не условилась о дате, когда можно будет сообщить о капитуляции.

— Я постараюсь, чтобы об этой новости стало известно как можно раньше, но не знаю как получится. В любом случае нам ничего не остается делать, как возвращаться в Париж.

В Москве о подписании капитуляции еще не было известно. Советский генерал Николай Васильевич Славин, вошел в кабинет американской военной миссии и передал генералу Дину письмо от генерала Антонова, в котором говорилось, что несмотря на переговоры о капитуляции в Реймсе, Дениц "продолжает по радио призывать немцев продолжать войну с Советами… и не оказывать сопротивления союзникам на западе…. Из этого можно сделать заключение, что Дениц подписал сепаратное соглашение с Западом, продолжая вести войну на Востоке. Мы не можем допустить, чтобы в Европе подумали о существовании сепаратного мира".

Антонов также заявил, что ему стало известно о существовании нового документа о капитуляции, который был подготовлен Смитом и отличался от утвержденного Большой тройкой. Он отказался признать законность этого документа.

К ужасу Дина, Антонов добавил:

— Советское верховное главнокомандование предпочитает подписать "Акт о капитуляции" в Берлине. За советскую армию документ должен подписать маршал Жуков.

Генерал Славин объяснил, что руководство Советского Союза собирается подписать этот документ один раз, и желает сделать это в Берлине. Оно явно не хотело, чтобы Суслопаров подписывал какие-либо документы в Реймсе. "Церемонию в Берлине можно организовать очень быстро, — сказал Славин. Это не вызовет никакой задержки".

Жители Лондона с большим нетерпением ждали официального сообщения от премьер-министра. Сразу же после шести часов над городом пролетело три «ланкастера», сбросив зеленые и красные огни. Тысячи людей вышли на улицы, а на домах были развешаны флаги союзников.

Толпы людей почти два часа ходили по улицам, а затем министерство информации сделано заявление, которого ждали годы: завтра наступит день победы. Однако для жителей Лондона война закончилась в ту же ночь. Началось буйное веселье. От Пикадилли до Уорпинга горели костры, освещая ночное небо. По Темзе сновали все виды речного транспорта. На площади Пикадилли собралась масса танцующих, веселых людей, которые пели песни. Длинные процессия направлялась во дворец, скандируя: "Мы хотим видеть короля!".

В Нью-Йорке празднование было сдержанным. Предстояло еще закончить войну на Тихом океане. Кроме того, оставался определенный скептицизм по поводу подлинности сообщения, так как за десять дней до этого также ходили подобные слухи.

В Осло норвежцы отмечали праздник открыто, бросая вызов немецким оккупационным войскам. Квислинг, человек, чье имя стало синонимом предательства, все еще находился в королевском дворце. Он слушал Леона Дегрелля, которому удалось выехать из Германии через Данию для продолжения борьбы с большевизмом. Лицо Квислинга было распухшим, один глаз подергивался, когда он нервно постукивал пальцами по столу. Он выглядел как человек, абсолютно раздавленный событиями, опустошенный изнутри. Еще полчаса Квислинг говорил только о погоде, и Дегрелль ушел без всяких иллюзий. Он сделал все что можно, держась до горького конца. Но где он мог теперь сражаться?

Дегрелль поехал во дворец принца Олафа, чтобы встретиться с Джозефом Тербовеном, рейхскомиссаром Норвегии.[47] Слуга в ливрее принес им напитки, как если бы это был обычный день. У Тербовена блестели глаза так же, как и у Гиммлера, и он мрачно сказал: "Я попросил Швецию дать вам убежище, но она отказалась. Я надеялся отправить вас на подводной лодке в Японию, но из-за капитуляции все подводные лодки должны остаться в гавани". Остается еще частный самолет, принадлежащий министру Шпееру. "Может, воспользуетесь шансом и полетите сегодня в Испанию?"

Расстояние от Осло до Пиренейского полуострова составляло 2150'километров, а дальность полета самолета равнялась 2100 километрам, однако на высоте можно было сэкономить топливо. В восемь часов вечера того же дня летчик, имевший высокую немецкую награду, забрал Дегрелля, который все еще был одет в форму СС. Они проехали по запруженным улицам, несколько раз замеченные веселящимися людьми, но так и не были остановлены.

За несколько минут до полуночи они взлетели и свободно пролетели оккупированную противником Голландию, Бельгию и Францию. Не долетев пятидесяти километров до Биарица, самолет упал в воду недалеко от пляжа у городка Сан-Себастьян. У Дегрелля было сломано пять ребер, но ему удалось добраться до Франко, где он и нашел убежище.

Как бы ни был Черчилль озабочен проблемами капитуляции, он не мог забыть осажденных в Праге и обратился с последним призывом к Эйзенхауэру: Надеюсь, что ваши планы не станут препятствием для наступления на Прагу, если у вас есть войска и если русские не опередят вас. Можете не отвечать по телефону, но сообщите, когда состоится наш следующий разговор.

У Эйзенхауэра не было намерений двигаться с места. Он и Трумэн считали, что судьба Праги их не касается.

На помощь городу пришел только Власов, и один полк РОА уже вел жестокие уличные бои с немецкими войсками. Вечером 7 мая генерал Буняченко узнал, что с юга к Праге подходит дивизия СС. Он приказал резервному полку окопаться на высотах в двенадцати километрах от города и "любой ценой" остановить противника.

Ближе к двенадцати часам следующего дня немцев удалось сдержать, но через несколько часов части Власова оставили город. Буняченко объяснил командиру полка, что их попросили уйти чехи, так как не нуждаются более в их помощи; танки маршала Конева уже находятся на подступах к городу.[48]