Книга На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин

Между тем новый военный министр докладывал: «Численность штыков во всей армии при ее фронте в 1800 верст – 1500 тыс. пехоты и 500 тыс. бойцов в артиллерии и других специальных частях боевого назначения, как-то: в инженерных, авиационных и пр.; 3500 считается в тыловых учреждениях армии: парки, обозы, хлебопекарни и т. п. Во всевозможных организациях, как-то: Красный Крест, Земгор, Земсоюз, на постройке дорог, позиций и пр. – 2900 тыс. человек и в тыловых округах – 1500 тыс. человек, из которых только около 400 тыс. человек, зачисленных в маршевые роты, т. е. годных к отправке на фронт, а все остальные так или иначе обслуживают их. Словом, на каждого бойца приходится почти 4 человека в тылу, обслуживающих их». Не забудем и о 2 млн 700 тыс. дезертировавших к концу года из армии нижних чинов и офицеров. А вот как оценивал состояние вооруженных сил прямо накануне октябрьской революции военно-политический отдел штаба верховного главнокомандующего: «Общее настроение армии продолжает быть напряженным, нервно-выжидательным. Главными мотивами, определяющими настроение солдатских масс, по-прежнему являются неудержимая жажда мира, стихийное стремление в тыл, желание поскорее прийти к какой-нибудь развязке. Кроме того, недостаток обмундирования и продовольствия, отсутствие каких-либо занятий ввиду ненужности и бесполезности их, по мнению солдат, накануне мира, угнетающе действует на настроение солдат и приводит к разочарованию». Знакомый нам командарм Парский докладывает о свой 12-й армии, так и не оправившейся от отступления из-под Риги: «Армия представляет из себя огромную, усталую, плохо одетую, с трудом прокармливаемую, озлобленную толпу людей, объединенных жаждой мира и всеобщим разочарованием. Такая характеристика без особой натяжки может быть применена ко всему фронту вообще».

На этой всеобщей «жажде мира» и сыграла небольшая, но очень сплоченная, самая радикальная партия большевиков. Как и на лозунге «земля крестьянам». Великая Октябрьская Социалистическая революция, которую ныне модно называть путчем, большевистским переворотом и т. д., – явилась логическим итогом всех безобразий 1917 года. А, по-моему, так Божиим промыслом. Не вдаваясь в подробности и полемику, отметим действительно триумфальное шествие по стране советской власти в конце 1917 года. Шествие в основном мирное, кроме Москвы, Киева, казачьих войск Дона и Оренбурга. Да и там это были скорее боестолкновения, а не настоящие боевые действия недалекой Гражданской войны. Поход Керенского с Красновым на Петроград не подходят даже к вышеперечисленным характеристикам. В большей части губерний, городов и сел, особенно центральной России, смену власти почти не заметили. Одни комиссары заменили других – «хрен редьки не слаще».

Мы же вернемся к главному, интересующему нас моменту – первому декрету советской власти – Декрету о мире. С текстом декрета ознакомиться нетрудно, нам же важно отметить, что декрет предлагал немедленно заключить трехмесячное перемирие, чтобы за это время завершить переговоры о мире. Большевистское правительство в первый же день своего существования обратилось со специальной нотой к правительствам Британии, Франции, США, Италии, Сербии и Бельгии, в которой предлагало рассматривать Декрет о мире как формальное предложение заключить перемирие на всех фронтах и немедленно приступить к мирным переговорам. Через три дня, 28 октября (10 ноября), такая же нота через нейтральные страны была отправлена воюющему Четверному союзу.

Пока союзники и противники недоумевали от столь ошеломляющей новости, 7 (20) ноября недавно созданный Совет Народных Комиссаров направляет в Ставку генералу Духонину телеграмму с предписанием немедленно начать переговоры с военными властями неприятельских армий о перемирии. В телеграмме прямо указывалось: «Возлагая на вас ведение этих предварительных переговоров, Совет Народных Комиссаров приказывает вам: 1) непрерывно докладывать Совету по прямому проводу о ходе ваших переговоров с представителями неприятельских армий; 2) подписать акт перемирия только с предварительного согласия Совета Народных Комиссаров». Понятное дело, для Духонина смена власти в Петрограде, Декрет о мире стали такой же ошеломляющей новостью, как и для миллионов людей, тем более как для фактического главнокомандующего воюющей армии. Кто такие большевики, Совет Народных Комиссаров, он представлял с трудом. Какие полномочия есть у этого Совета, и долго ли вообще он будет у власти? Поставьте себя на место Духонина и поймете, в каком положении оказался боевой генерал, патриот, человек долга и чести. Да и по своему внутреннему убеждению он никак не хотел никакого мира ввиду неизбежной, близкой победы над врагом. Ради чего же было пролито море крови?

Не будем подробно останавливаться на общеизвестной миссии в Ставку немедленно назначенного большевистского главкома прапорщика Н. В. Крыленко и расправе над Николаем Николаевичем Духониным. Он станет одним из первых мучеников недалекой Гражданской войны. Отметим появившуюся наконец реакцию союзников по Антанте и противников по Четверному блоку. Союзники еще больше Духонина жаждали близкой победы и также, не понимая прочности и силы новой российской власти, все-таки напомнили об обязательствах России. 10 (23) ноября начальники союзных военных миссий, аккредитованных при русской Ставке, направляют на имя уже смещенного Духонина протест против нарушения договора от 23 августа (3 сентября) 1914 года, в котором говорилось: «Союзники, включая Россию, торжественно согласились не заключать сепаратного перемирия и не прекращать боевых действий». Напоминали и об обязательствах Временного правительства.

Другое дело страны Четверного союза. Здесь сразу оценили громадные перспективы сепаратного мира с Россией. Тут и освобождение огромного количества войск для использования их на других фронтах, и возможность улучшить положение с сырьем, продовольствием и многое другое, о чем хотелось помечтать. Но, главное, измученные войной державы избавлялись от войны на два фронта. Настроения, царившие в правящих кругах Австро-Венгрии, Германии, Турции и Болгарии, очень хорошо выразил министр иностранных дел Австро-Венгрии уже известный нам О. Черни. В ноябре 1917 года он заявил: «Для нашего спасения необходимо возможно скорее достигнуть мира; он немыслим без взятия Парижа, а для этого опять-таки необходимо очистить весь Восточный фронт».

Новый русский верховный главнокомандующий Крыленко не откладывал дела в долгий ящик. 13(26) ноября он отправляет союзные миссии из Двинска в Петроград, а парламентеров к немецкому командованию с предложением начать переговоры о перемирии. Парламентеры также немедленно получают ответ главнокомандующего войсками немецкого Восточного фронта принца Леопольда Баварского с согласием начать переговоры. Буквально через день рейхсканцлер Г. Гертлинг заявляет в рейхстаге, что «в известных предложениях русского правительства могут быть усмотрены такие основы, которые дают возможность приступить к переговорам. Я готов приступить к таким переговорам, как только русское правительство пришлет уполномоченных на то представителей». Немцы спешили, со своими союзниками не считали нужным советоваться, а легитимность и долговечность Совета Народных Комиссаров их мало беспокоила. Все упиралось в быстроту решения вопроса.

И машина закрутилась. Совнарком еще раз предупредил мир 15(28) ноября по радио и 1 декабря дипломатической нотой о начале переговоров, и 19 ноября (2 декабря) к месту переговоров в Брест-Литовск прибыла советская делегация во главе с членом ВРК и ВЦИК А. А. Иоффе. В состав делегации вошли другие новые властители России: Л. Б. Каменев. Л. М. Карахан, Г. Я. Сокольников и др. Нас больше всего интересует военная часть делегации, ибо в это время найти среди военных профессионалов ревнителей мира с германцами было весьма трудно. Но нашлись. Прежде всего, знакомая нам фигура некогда всесильного генерала-квартирмейстера Ставки генерала от инфантерии Ю. Н. Данилова. Это генерал-квартирмейстер при штабе Ставки генерал-майор В. Е. Скалон, помощник начальника морского Генерального штаба контр-адмирал В. М. Альфатер, начальник Николаевской академии Генерального штаба генерал А. И. Андотский, генерал-квартирмейстер при штабе 10-й армии генерал А. А. Самойло, полковник Д. Г. Фокке, капитан В. В. Липский, подпоручик И. Я. Цеплит. Особо можно отметить солдата Н. К. Белякова и матроса Ф. В. Олича, но они вместе с рабочим НА. Обуховым и крестьянином Р. Н. Сташковым представляли скорее не практическую, а экзотическую часть советской делегации. Немецкую делегацию возглавил статс-секретарь МИД Р. фон Кюлеман, австрийскую – глава МИД О. Черни, болгарскую – министр Попов и турецкую – председатель меджлиса Такет-Бей. Военную составляющую представляли начальник штаба Восточного фронта генерал Гофман, австрийский подполковник Покорный, болгарский полковник Ганчев и турецкий генерал Зекки.