Книга Двадцатое июля - Станислав Рем

— Рим со мной в переговоры не вступит. Там знают: я карта битая.

— Вступят, — уверенно произнес Шелленберг. Что адмиралу очень не понравилось. — Потому как у вас есть прямое контактное звено к ним. А у меня имеется информация. Выгода взаимная.

— На какое звено вы намекаете?

— Гельмут Маурер. Пианист.

«Сволочь», — мысленно выругался Канарис.

— Вальтер, он музыкант с великим будущим. Германия еще будет им гордиться.

— Вот и прекрасно. Не пойдет служить в народную армию Геббельса. Поедет в Италию. Жить и прославлять, как вы только что сказали, Германию. А заодно наладит контакт для вас. Точнее, нас.

— А если Ватикан откажет ему в контакте?

— Тогда вашему юному дарованию придется вернуться в рейх. И поменять музыку на окопы.

— Но он же ребенок.

— В возрасте солдата. — В голосе Шелленберга послышались стальные нотки. — Сколько ему лет? Восемнадцать? Сегодня четырнадцатилетние мальчишки с фаустпатронами выходят на породил против русских танков. Если мы не договоримся, то вместо клавиш рояля будет нажимать на курок автомата. Кстати, время идет. Адмирал, пока мы обсуждаем вашего пианиста, Гиммлер ищет другие варианты спасения. И, будьте уверены, он их найдет. Думаете, рейхсфюрер не выйдет на ваших святош?

— С Вольфом Ватикан контактировать не станет.

— Станет, — отмахнулся Шелленберг. — В зависимости от того, что генерал предложит от имени рейхсфюрера. А у Гиммлера, даже несмотря на слабую позицию, имеется масса любопытного материала на некоторых деятелей католической церкви.

После минутного молчания адмирал проговорил:

— Тогда почему бы вам не объединиться с Вольфом? Почему вы выбрали меня?

— Потому что Вольф тоже слабая фигура. Через год, самое большое через два, когда Германия будет стоять на коленях, рейхсфюрера вместе с Вольфом арестуют как особо опасных преступников. Или убьют до ареста. Мне бы не хотелось оказаться в их компании.

В дверь постучали, и вскоре перед беседующими стояли дорогие вкусные блюда. Канарис не смог сдержаться, и бригадефюрер увидел, как на его плохо выбритой шее дернулся в голодной конвульсии кадык. На мгновение Шелленбергу стало жаль этого немощного человека. Но то было лишь мгновение.

Канарис слегка дрожащей рукой взял со стола стакан молока, присланный метрдотелем по его просьбе:

— Вы можете во мне ошибаться.

— Но не настолько, чтобы раньше времени уйти в могилу. Я не контролировал концлагерей. В моем ведомстве не производили пыток и расстрелов. Как и в вашем. И я не собираюсь отвечать за дея-. тельность других. А потому мы в одной упряжке.

Адмирал сделал небольшой глоток. Возраст: вместо спиртного молоко.

— Приготовьте что-нибудь такое, что могло бы заинтересовать людей в Ватикане.

— Конкретнее? — Шелленберг оживился. — Информацию об агентуре? В Штатах? России? А может, некоторые данные по новому оружию?

— Нет. — Адмирал усмехнулся: — Это всё позже. А сейчас приготовьте чеки. Простые чеки швейцарских банков. На предъявителя. И на суммы с несколькими нулями.

* * *

Гиммлер долго думал, как ему принять Власова. Подняться навстречу, протянув руку? Или же принять сидя, как в прошлый раз? Больше импонировал второй вариант. Та, первая встреча с генералом русской армии, ставшим изменником родины, как он заявлял, во имя борьбы со Сталиным, произошла в конце 1943 года. Тогда Власов ему не понравился. После получасовой беседы с ним Гиммлер сделал свои выводы и, выступая перед гаулейтерами в Познани, признался: «В моей беседе с Власовым я сказал ему, что пути назад для него нет. Но так как он человек значительный, мы гарантируем ему по окончании войны генеральскую пенсию. А в ближайшее время — шнапс, сигареты и баб. Вот как дешево можно купить русского генерала. И эта свинья Власов еще предлагает нам свои услуги…».

Теперь, после поездки в штаб резервной армии, Гиммлеру Власов стал необходим. Рейхсфюрер прекрасно понимал, что ему нужна собственная сильная армия. Да, он мог положиться на СС. Но их явно недостаточно. Недостаточно против Геринга и Бормана. К тому же и тот, и другой являлись для СС своеобразным символом. А против символа не попрешь. Резервисты же находились явно в деморализованном состоянии, и из них еще можно было создать свою личную армию.

Мысль о Власове пришла неожиданно. После того как Шелленберг доложил о беседе с Канарисом, во время которой тот высказал довольно любопытную мысль: Россия может быть побеждена только русскими. И в этом имелась доля истины. Но на первых порах его удовлетворила бы даже не победа, а хотя бы остановка советских войск. И тогда его положение как военачальника значительно укрепилось бы. А там можно было бы взяться и за конкурентов.

Гиммлер решил-таки принять генерала сидя. Когда тот вошел в кабинет, вскинул в приветствии руку и выкрикнул: «Хайль Гитлер!», рейхсфюрер поморщился. Но никакого замечания не сделал.

— Присядьте. — Гиммлер указал на стул по противоположную сторону стола. — У нас сегодня будет серьезный разговор. Предупреждаю: я жду от вас открытости и правдивости.

Власов молча смотрел на Гиммлера, и тому после некоторой паузы пришлось продолжить самому:

— Те выводы, к которым мы сегодня должны прийти, будут вызревать в течение некоторого времени. Лично я принадлежу к числу людей, которые воздерживаются от скоропалительных выводов, но если уж принимают решение, то всегда придерживаются его в дальнейшем. Знаю: обо мне ходят разные толки по данному поводу, но меня это не беспокоит. Более того: сплетни повышают мое значение, вызывают большее уважение ко мне. А потому я не собираюсь опровергать подобные разговоры.

Рейхсфюрер сделал очередную паузу. Власов понял, что пришла пора вступать в разговор и ему, но, не зная, чего ожидать от хозяина положения, начал издалека:

— Господин рейхсфюрер, поверьте, я счастлив, что мне наконец удалось-таки встретиться с одним из подлинных вождей Германии и предоставилась возможность изложить вам свои мысли. Господин министр, вы на сегодня самый сильный человек в правительстве Третьего рейха… — Гиммлер мысленно усмехнулся: если бы этот льстец знал, каково его положение в рейхе на самом деле. — Я же, — продолжал Власов, — простой генерал. Но я тот самый первый генерал, который разбил немецкую армию под Москвой. Разве это не перст судьбы, что мы с вами, две сильные личности, встретились в Берлине?

«Мне только демагогии не хватало», — подумал Гиммлер и жестом остановил красноречие генерала.

— Рад, что вы оценили мои заслуги, однако сейчас речь не об этом. Я хочу услышать от вас ответ, правдивый ответ на два вопроса. Генерал, вы уверены, что русский народ действительно поддержит вас в попытке свергнуть существующую политическую систему в России? И второе: признает ли он вас как своего нового вождя?

Власов ответил не раздумывая, что Гиммлеру не понравилось: