Книга Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945 - Вольфганг Отт

— Подготовиться к выходу на берег.

Это было сказано тем же тоном, каким он сотни раз отдавал команду «подготовиться к всплытию». Но моряки сжались, как будто он занес над ними дубинку.

— Все очень просто. У нас масса времени, и спешить нам некуда. У нас много дыхательных аппаратов Деггера, поэтому все очень просто. Если у кого-то есть вопросы, спрашивайте. Я объясню. Кстати, глубина совсем небольшая…

Но моряки не слушали его. Они не могли ничего понять. Пялились на командира, словно дети, сбитые с толку новой непонятной смешной историей, а он говорил как раз таким тоном, каким рассказывают смешные истории. Лютке держал раненую руку в кармане брюк и изо всех сил старался говорить дружески и ободряюще. Старший квартирмейстер освещал его фонариком.

Командир замолчал. Он понял, что его не понимают, и выражение его лица изменилось. Губы сжались в полоску, а глаза превратились в узкие щелочки. Тайхман ожидал вспышки ярости.

Но командир молча повернулся к столику с картами. Он отвязал шнурок карандаша от стола, а затем от самого карандаша. Моряки наблюдали за его действиями.

Командир поднялся в рубку. Все услышали, как он отдраил крышку люка, как щелкнула защелка. Затем он спустился вниз и скомандовал:

— Подготовить дыхательные аппараты. Петерсен, будьте готовы затопить третий торпедный аппарат.

Моряки подскочили, как будто сидели на горячей сковородке. Тайхман с презрением посмотрел на них, но в следующую минуту и сам испугался того, что должно было произойти. В школе подводников им говорили о том, как можно спастись с затонувшей подлодки. Их обучали, как надо покидать ее на большой глубине, но тогда глубина не превышала 20 саженей.

— Вы поняли меня, Петерсен?

Старпом подошел к командиру, но не сказал ничего.

— Вы поняли меня?

Старпом теперь стоял прямо перед Лютке. Он не произносил ни звука, только мотал головой и указывал на свое горло. Когда он приоткрыл рот, стало видно, что у него нет передних зубов, и командир кивнул. Он понял, что старпом не мог говорить.

Всего в живых остался двадцать один моряк. Командир сказал, что им не придется долго плыть, они находятся на пути следования кораблей флотилии и эскортных кораблей; возможно, они даже смогут увидеть невооруженным глазом остров Ре, ведь их лодка совсем немного не дошла до входа в гавань.

На этот раз они слушали. А после того как Лютке объяснил им, как, несмотря на высокое давление, можно открыть рубочный люк, они решили, что уход с лодки был довольно простым делом, даже на такой глубине. Подводники сходили за своими дыхательными аппаратами и вернулись в центральный пост.

Командир разделил их на три группы по семь человек в каждой. Первую группу возглавлял Тайхман, поскольку старпом частично вышел из строя, вторую — старший квартирмейстер, и третью — он сам. Он приказал каждому моряку съесть по банке персиков. Несколько человек подчинились. Они ели, потому что им приказали; персики были сочными и мясистыми, но их с трудом удавалось проглотить. Старпом и радист не прикоснулись к еде. Некоторые просто выливали содержимое банок на пол. Они не были голодны и не видели смысла есть эти персики.

С радистом ничего нельзя было поделать. Он не мог удержать во рту загубник дыхательного аппарата, и было проще застрелить его, чем позволить плавать наверху с разорванными легкими.

И командир сделал это, пока остальные поедали свои персики. Он сделал это настолько искусно, что никто поначалу и не заметил. Но позже, когда начался этот кошмарный выход, они позавидовали его легкому концу.

В 8:00 приступили к затоплению внутренних помещений.

Тайхман в одиночку прошел в носовой торпедный отсек. Колеблясь, он немного постоял впотьмах, как бы продумывая в последний раз все свои действия от начала до конца. Он посмотрел на аппараты, через которые вода польется в лодку, и вдруг осознал, что начинает процесс, который нельзя будет повернуть вспять. Затем он посмотрел назад в центральный пост. Несколько его сослуживцев, подсвеченные фонариком, искали его глазами, но в темноте торпедного отсека не могли найти.

Он повернул вентиль, открывающий внешнюю крышку аппарата номер три, затем подал в аппарат сжатый воздух и произвел пуск торпеды. Тайхман слышал, как торпеда подпрыгивает по дну, и дождался, пока все не успокоится. Затем он закрыл внешнюю крышку, открыл затвор и извлек поршень из аппарата. Из соображений безопасности аппарат был сконструирован так, что внешняя крышка не откроется, пока открыт затвор. Он закрыл затвор, приоткрыл внешнюю крышку и быстро открыл затвор. Вода хлынула внутрь со свистом, какой издает пар, затем звук снизился до давящего на уши рычания. Тайхману показалось, что вода только и ждала, чтобы ворваться внутрь и утопить их. Он бегом вернулся в центральный пост. Командир с фонариком в руках стоял подле водонепроницаемой двери.

И тут моряков охватил ужас. Они двигались, словно стадо испуганных животных, вцепившись в свои дыхательные аппараты, и дышали так тяжело, как будто только что завершили бег по пересеченной местности.

Командир выключил фонарик. Звук льющейся воды в темноте был ужасно громким. Но сквозь него можно было разобрать слова командира:

— Не бойтесь воды, ребята. — Затем он осветил фонариком лица всех моряков по очереди. Люди были настолько испуганы, что не могли пошевелить ни единым мускулом. Обычно в такие моменты они люто ненавидели своего командира, но сейчас страх лишил их даже этого. Все, чего они хотели, это остаться в живых. Когда свет погас, шум воды усилился вдвое.

В каждой группе моряки обвязали себя линем за пояса на случай, если у кого-то сдадут нервы, и он станет подниматься слишком быстро. Группа, которая должна была идти первой, встала в кружок под люком центрального поста; вторая и третья группы стояли за ними. Но когда вода достигла нижней кромки люка и хлынула в центральный пост, они прижались друг к другу и схватились за лини; некоторые с криками попадали с ног.

Уровень воды быстро поднимался. Когда воды было уже по колено, командиру пришлось вновь зажечь фонарь, чтобы можно было распутать лини. В этот момент из носового торпедного отсека послышался воющий звук. На моряков накатила вторая волна паники. Раньше они ничего подобного не слышали.

Они знали, что закрывать торпедный аппарат было уже поздно и что все забыли о матросе с поломанными руками. Командир понял, что это его вина, и по пояс в воде, через полузатопленный проход минуя офицерскую кают-компанию, пробрался каюту старшего квартирмейстера, в носовой торпедный отсек. Тайхман едва поспевал за ним. Они подхватили Бренка, лежавшего на одной из верхних коек. Он продолжал выть. Тайхман перебросил его через плечо, схватил первый попавшийся дыхательный аппарат и понес его, зажав в зубах. Командир шел первым, освещая проход, для того чтобы пройти в дверь, им пришлось нырнуть, однако удалось дотащить Бренка. В центральном посту они отрегулировали дыхательные аппараты и велели Бренку следовать за Петерсеном, который откроет ему вентиль. Затем они привязали его к линю между Тайхманом и Петерсеном.