Книга Спасенная с "Титаника" - Лия Флеминг

– А моя мать бросила все и увезла меня в Англию. Можно сказать, мы сбежали, – признался Родди. – Она говорила, что зрелище той катастрофы заставило ее прозреть и уйти от мужа. Знаю, католическая церковь запрещает разводы, но мой отец был тираном.

– Да, в теории церковь против разводов, но вряд ли я мирился бы с тем, что мой отец бьет мать. Мне хватило и того, что фотография первой жены и дочери отца висела на стене вместо иконы. Много лет я считал, что мы для него на втором месте. Можно ли быть дороже умершего ребенка?

– Вы потому и пошли в священники? – спросил Родди, удивленно подняв брови.

– Кто знает… Возможно. Я о другой стезе не думал. Моя сестра нашла отдушину в танцах и выступает на Бродвее, пока только в кордебалете. Джек, наоборот… Впрочем, это другая история. Между нами совершенно ничего общего. Кому-то из двоих пришлось стать «хорошим» братом. В последний раз, когда я слыхал про Джека, он был где-то на Тихом океане.

К своему собственному удивлению, в лагере Фрэнк делился с солдатами такими подробностями личной жизни, о которых никогда не рассказывал прихожанам. Родди Паркс – его соратник, человек, во многом похожий на него; как и Фрэнк, он оказался в трудной ситуации, однако в его глазах не угас блеск, он полон решимости выжить.

– Я должен выбраться отсюда, прежде чем нас перевезут на север. Хочу вернуться к своим. Я еще собираюсь повоевать. Если двину в сторону юга, надеюсь, удастся уйти, – сказал капитан как-то после репетиции.

– Сомневаюсь, – ответил Фрэнк. – Местные не спешат переходить на нашу сторону. Далеко ты не уйдешь – выглядишь слишком по-американски, хотя, если кто-то решится на побег, это поднимет общий моральный дух.

И все-таки не исключено, что Родди помогут спрятаться в безопасном месте, а Фрэнку – встретиться с родственниками, пусть всего на час или два. Покидать лагерь ему нельзя, да он и не оставит свой пост, но… быть так близко и в то же время так далеко… Когда солдат отправят на работу в поле, те сумеют ненадолго прикрыть его. Чтобы вывести Родди, потребуется подкуп и молитва, однако, если рассчитывать на помощь извне, это вполне возможно. Фрэнк обязательно попытается, но, чтобы не возбуждать напрасных надежд, будет молчать до самого последнего момента.

Глава 114

Этим ноябрьским утром ученики Эллы никак не могли сосредоточиться и совершенно не понимали ее объяснений. Все только и говорили о чудовищном взрыве, который потряс Центральные графства два дня назад. В домах вылетели стекла, люди в страхе предположили ракетную атаку. Кто-то говорил, что разбомбили арсенал, другие утверждали, что на воздух взлетел целый город. Личфилд содрогнулся, словно ощутив эхо землетрясения, однако в новостях ничего не сообщали.

Элла посмотрела в слуховое окно школьной студии, из которого лился поток света. Странно – она больше не чувствует себя уютно ни здесь, ни в своей мастерской, хотя раньше оба этих места служили ей и убежищем от всех проблем, и источником вдохновения. Мастерская в Ред-хаусе превратилась в пустой, холодный и темный сарай. Недоделанные работы резали глаз, но Элла просто не смотрела на них. Она больше не хотела тут задерживаться, ну а когда из-за ударной волны большая часть скульптур упала на пол и разбилась, это лишь укрепило ее чувства.

Вот чем она должна заниматься – учить студентов основам кладки и резьбы по камню. За это платят, и можно не отклоняться от программы: приемы обращения с инструментом, виды камня, копирование и создание простейших мотивов. Элла объясняла теорию, вела практические занятия, поправляла ошибки новичков, а сама глядела на часы, желая поскорее сбежать домой. Она считала дни до летних каникул, когда можно будет больше времени проводить с Клэр.

Прошло уже много месяцев с того дня, когда ей принесли весть об Энтони и вернули его личные вещи, аккуратно сложенные в коробку. Все они до сих пор хранили запах его сигарет: фотографии в серебряных рамках с отпечатками пальцев там, где он их брал; книги, носки, бритвенный набор. Что за жалкая коллекция предметов, характеризующих человеческую жизнь… Элла до сих пор не находит в себе сил прочесть два письма, которые оставил Энтони: одно – для нее, второе для Клэр.

Ей продолжают слать соболезнования – родители друзей Энтони, старые школьные учителя. Она старательно отвечает на каждое словами благодарности.

Тяжелее всего дался ответ на письмо Мел Рассел-Кук, дочери капитана Смита. Ее сын, Саймон, погиб в ходе воздушной операции – такого же вылета, на который отправился Энтони, – в марте. Его мать проявляла невероятное мужество и стоицизм, сознавая, что шансов спастись после падения в ледяное зимнее море у сына практически не было.

Нам остается только черпать силы в труде, не сидеть без дела. Я вожу карету «Скорой помощи» в Лондоне, копаюсь на грядках ради нашей победы и работаю в деревне. Уверена, моя дорогая, ты и сама знаешь, как справляться с болью от страшной потери.

Нет, она не справляется, вздыхала Элла. Она просто старается не думать, притворяется, что ничего не случилось, что это – дурной сон и муж с минуты на минуту вернется домой. Она нервно мерила комнату шагами, стараясь не раздражаться при виде слабых усилий, которые предпринимают другие. Работать, работать, работать – да, это единственный способ не сойти с ума. Хорошо хоть Родди жив, пусть и находится в лагере для военнопленных где-то в Италии. От него пришло только две открытки, но они все равно отправляют в Красный Крест посылки так часто, как могут.

Когда закончится проклятая война? Разве недостаточно все уже настрадались? Союзные войска высадились в Нормандии, в Италии, на юге Франции, однако жестокие бои продолжаются. Душу переполняли горечь, злость и отчаяние: жизнь утратила цвета, счастье взаимной любви оборвалось. Это несправедливо! Ее сердце никогда не оттает.

Арчи вернулся к Селесте из Портсмута. Селвин развлекался по-старому: пил. Хейзел считала дни до возвращения мужа с Дальнего Востока. Элла завидовала им всем черной завистью.

Случайно поймав свое отражение в стеклянной дверце буфета, она пришла в ужас. Ну и страшилище! Она вздохнула, понимая, что состарилась от горя. Под глазами залегли темные круги, на лбу – морщины. В буйной шевелюре, по привычке собранной в тугой узел, виднеются первые седые волосы. Какой смысл следить за собой? Прихорашиваться больше не для кого, а Клэр все равно, как она выглядит. Элла перестала навещать статую капитана Смита в Музейном саду. В конце концов, это лишь кусок бронзы. Глупо возлагать на монумент все свои надежды и чаяния, как делала мать.

Ох, мамочка, я знаю, какие муки ты переносила, потеряв Джо и Элен. Ты лишилась обоих, а у меня осталась дочь, но все равно мне невыносимо тяжко. Теперь я понимаю, почему ты так поступила.

Смерть – это смерть, тут ничего не изменишь. В отличие от Селесты, Элла не посещала собор. Она все еще была слишком зла, чтобы молиться. Нет, отражение в зеркале определенно ей не понравилось. Казалось, будто никто в мире, кроме нее, не испытывал ничего подобного. Она чувствовала себя испуганной маленькой девочкой, которая, столкнувшись с утратами, в отчаянии топает ножками и не знает, что делать дальше.