Книга Так убивать нечестно! Рождественский кинжал - Джорджетт Хейер

Вызванный сержантом Форд замялся на пороге, словно боясь входить в комнату, и во время допроса вел себя очень нервно. Ему никогда не приходилось сталкиваться с детективами из Скотленд-Ярда, и хотя он смотрел инспектору в лицо, голос у него дрожал.

Когда Хемингуэй спросил, пытался ли он открыть дверь в спальню хозяина, Форд после минутного размышления ответил, что повернул ручку.

– Повернули ручку? Что это значит?

– Я имел в виду – повернул совсем немного, чтобы не побеспокоить мистера Джерарда. Дверь не открылась.

– И что вы сделали потом?

– Ничего. Остался ждать у лестницы.

– Вот как? Удивительно: камердинер идет, чтобы помочь хозяину одеться, стучит в дверь, ему никто не отвечает, он дергает дверь, обнаруживает, что она закрыта, и уходит, не найдя в этом ничего странного?

Форд начал заикаться.

– Я… я подумал, что это странно. Не то чтобы странно, но раньше такого не было. Хотя мистер Джерард не всегда просил меня помочь ему одеться. Только когда у него случались приступы радикулита.

– А у него как раз был приступ, – напомнил Хемингуэй.

Камердинер сглотнул слюну.

– Да, сэр…

– Выходит, вы знали, что ваша помощь наверняка потребуется? Потому что человек с радикулитом, например, не может даже наклониться, чтобы завязать шнурки.

– Все правильно, – угрюмо согласился Форд. – Но мистеру Джерарду это как-то удавалось.

– То есть у него не было радикулита?

– Я бы так не сказал. Иногда у него действительно случались приступы, но они не всегда были такими сильными, как он старался показать. Когда мистер Джерард бывал не в духе, он начинал вести себя как инвалид.

– Вы помогали ему одеться вчера утром?

– Да, но…

– Что «но»?

– Я не думаю, что он был так уж плох. Скорее раздражен.

– Вспыльчивый характер?

– Именно так, инспектор. Иногда выйдет из себя, к нему и подойти страшно. Просто рвет и мечет, – разоткровенничался Форд. – Конечно, то, что я не вошел в комнату, а ждал звонка, звучит немного странно, но, честное слово, вы не знаете порядки в доме. С мистером Джерардом всегда приходилось быть начеку. Когда он в хорошем настроении, то тишь да гладь, можешь входить или выходить как захочешь. Но если уж он на кого-то взъелся, лучше держаться от него подальше.

Хемингуэй сочувственно кивнул:

– Понимаю. Скор на расправу?

Камердинер усмехнулся.

– Вроде того.

У Хемингуэя была отличная память; он отлично помнил прежние показания Форда и, выудив у него это признание, сразу поймал его на противоречии.

– Тогда почему вы заявили инспектору Колуоллу, что ничего не имели против своего хозяина, хорошо с ним ладили и вам нравилось работать в доме?

Форд побледнел, но твердо ответил:

– Потому что так оно и есть. Я бы не назвал его плохим хозяином. Он хорошо себя вел, когда его никто не раздражал. Я прослужил здесь девять месяцев – больше, чем любой другой камердинер, – и не собирался увольняться. Мне кажется, я нравился хозяину. У меня не возникало неприятностей. По крайней мере серьезных…

– Что, и обувью в вас не швырял?

– Меня это не обижало. Да и случалось очень редко. Просто вспышки гнева. Обычно я умел обращаться с хозяином.

– Вы умели с ним обращаться, но боялись зайти в комнату, пока он не позовет?

– Да, потому что ему бы это не понравилось. Зачем лезть на рожон? Я знал, что он не в духе. Ему не понравилось, что мисс Джерард привезла мистера Ройдона.

– Поэтому он так рассердился?

– Да, и еще его чем-то расстроил мистер Моттисфонт. Мистер Джерард ворчал по этому поводу, когда я одевал его вчера утром.

– Он обращался к вам?

– Нет, скорее к самому себе, если можно так выразиться, сэр. Хозяин часто так делал – выпускал пар, когда его раздражал кто-нибудь из родственников.

– Похоже, в тот день его раздражали абсолютно все.

Камердинер замялся.

– Вообще-то мистер Джозеф уже давно действовал ему на нервы, стараясь устроить этот праздник. Мисс Дин хозяин всегда недолюбливал, а на мисс Полу взъелся за то, что она потеряла голову из-за какого-то сопливого писаки, – так он обычно говорил, – но я бы не сказал, что он имел что-то против мистера Стивена. Они всегда отлично ладили.

– Вы хотите сказать, что он никогда с ним не ссорился?

– Нет, не совсем так. Хозяин был из тех людей, которые готовы поссориться с собственной матерью. Я имел в виду, что он и мистер Стивен понимали друг друга и между ними не возникало разногласий.

– Неужели? – Хемингуэй прищурился. – Но ведь у них произошла стычка из-за мисс Дин?

– Это был мимолетный эпизод, – ответил Форд, спокойно выдержав взгляд инспектора.

– Ладно, можете идти.

Когда камердинер ушел, сержант, молча слушавший разговор, заметил:

– Крепко вы его прижали, шеф.

– Не потому, что он мне не нравится, – отозвался Хемингуэй. – Просто мне не нравится эта история.

– Вообще очень странный дом. Если вспомнить, о чем Форд говорил инспектору Колуоллу, то камердинер – единственный человек, кроме мистера Джозефа Джерарда, который хорошо отозвался о мистере Стивене.

– Рад, что тебя хоть что-то удивляет, – пробурчал Хемингуэй. – А меня поражает, что отпечатки пальцев, найденные на окне и в ванной, принадлежат Форду.

– По-моему, вполне естественно, что их там обнаружили, разве нет, сэр?

– Не люблю естественные объяснения в неестественных делах, – покачал головой Хемингуэй.

– Если он работал здесь всего девять месяцев, то какая ему выгода убивать хозяина?

– А кто сказал про убийство? Возможно, ему очень выгодно выгораживать Стивена, – предположил инспектор. – Необходимо выяснить, кому достанется наследство. Пойдем вниз.

Джозеф встретил их в холле и сообщил, что поверенный Натаниэля уже направляется в Лексэм. Он добавил, что местная полиция опечатала кабинет, и Хемингуэй подтвердил, что комнату не следует открывать, пока не прибудет поверенный.

Ждать пришлось недолго. Примерно в половине первого у подъезда остановился автомобиль, отвозивший Мод и Матильду в церковь, и вместе с двумя дамами из него вышел невысокий коренастый мужчина, продрогший и чем-то очень недовольный. Когда его представили Хемингуэю, он кивнул и буркнул «доброе утро», после чего сразу бросился к камину и стал греть озябшие руки.

Весть о его прибытии собрала в холле почти всех гостей, и Хемингуэй внимательно рассматривал Ройдона, Полу и мисс Дин. Стивен и Эдгар Моттисфонт остались в бильярдной комнате, откуда по-прежнему доносился стук шаров, а Мод поднялась наверх, чтобы снять шляпу и пальто.